***
Водоворот выплюнул его на кладбище. Катэйр стоял там, окруженный людьми в траурной одежде. Все со слезами на глазах смотрели на юную девушку в гробу, на лице которой застыло выражение вечного удивления. Он узнал Таллию. Катэйр подошел ближе к гробу, заглянул внутрь, не веря своим глазам, и вскрикнул, когда чья-то рука прошла сквозь него и погладила девушку по голове.
– Они тебя не видят, – раздался знакомый голос позади. – Добро пожаловать в мои воспоминания.
Голос Таллии дрогнул, неподдельная грусть пронзила его насквозь. Таллия посмотрела на семейную пару, склонившуюся над телом, и тоска отразилась в ее глазах. Родители, никаких сомнений.
– Выстрел, – Таллия указала куда-то на грудь себя же мертвой. Под тонкой тканью платья действительно притаилась пуля. Катэйр поежился.
– Не знаю, кому я не угодила. Здесь мне пятнадцать. Согласись, сейчас я не выгляжу на свой посмертный возраст. Мы тоже стареем с годами, только медленнее, и процессы все идут иначе. Мне сто пятьдесят, а выгляжу на тридцать. Ловко, не правда ли?
Таллия рассказывала все отрешенно, будто за свой долгий век так и не смирилась с собственной смертью. Катэйр молчал. Капли дождя проходили сквозь него, он не чувствовал холода и ветра. Когда гроб опустили в могилу, Таллия взяла его за руку, снова заставила его утонуть в вишневом вине собственных глаз.
Он все еще стояли на кладбище. Только уже в непроглядной ночи, даже луна не освещала старый уставший погост. Рядом завозились.
– Копатели, – пояснила Таллия, указывая рукой на мужчин, что остервенело раскапывали могилу неподалеку. Таллия повела рукой в сторону, указывая на другую часть кладбища.
– А вон там сейчас перерожусь я.
Земля в указанном месте зашевелилась и стала расползаться в стороны. Копатели заорали от ужаса, побросали лопаты и унеслись вдаль, а юная Таллия вылезла из могилы, отплевалась и повалилась на землю.
– Мам?.. Пап?.. – охрипшим голосом спросила она, но ответила лишь тишина. Катэйр ошалел. Таллия не выглядела ополоумевшим чудовищем, готовым наброситься на любого из-за голода. Она была скорее несчастным ребенком, напуганным и ошеломленным. Из ее глаз – обыкновенных человеческих глаз – вот-вот должны были покатиться слезы.
Из-за могильных памятников показалась высокая фигура, и Таллия вскочила на ноги, неловко шатаясь и затравленно оглядываясь по сторонам.