Уверенности мне добавила процедурная медсестра, которая заступила на дежурство в тот день. Разговор с ней до сих пор помню в мельчайших подробностях.
‒ Девочка моя, ты не бойся! Я с тобой буду весь курс, во всем помогу, все расскажу! Кстати, курс тебе хороший назначили, всем помогает обычно. Я стольких вот этими руками вылечила, и тебя вылечим! Ты, главное, не читай Интернет, там ерунду всякую пишут, только настроение испортишь.
‒ Что, правда многих вылечили?
‒ Конечно! Приходят потом с цветами, а я их уже и не узнаю многих, так хорошо выглядят. Вот недавно пришел один мальчик, давай меня обнимать, а я не пойму, кто такой. Когда пригляделась, глазам своим не поверила. Привезли его из другой больницы, умирал парень буквально, долго боролись за него! Помню, он еще молился без устали! Ну ведь выходили мы его…Самое главное ‒ это твой настрой, даже врачи об этом всегда говорят.
Как важны были эти слова, как вовремя они были сказаны, как много может значить для человека такая поддержка!
Первым делом меня повели в реанимацию для постановки центрального венозного катетера. Я не имела представления, что все это значит. Опять череда коридоров и ожидание неизвестного. Мимо провозят каталки с послеоперационными пациентами, много врачей, которые в будничной суматохе меня даже не замечают. В сопровождении медсестры захожу в реанимационную палату. Все, как в кино: большие функциональные кровати, шторки между ними, выложенные плиткой стены и пол. С непривычки ноги становятся ватными, хочется развернуться и бежать куда глаза глядят, но нужно быть сильной. В палату вошел врач-анестезиолог, он находился в отличном настроении, подшучивал над медсестрой, и его доброжелательный настрой меня немного успокоил. Легла на кровать. Медсестра стала протирать спиртом область ключицы, врач сделал укол с местной анестезией, затем ввел под ключицу трубку. Единственное, что я могла делать в этот момент, ‒ читать Богородичное правило, с тех пор оно стало моим спасением от многих страхов.
Возвращаясь в палату, ощущала на шее множество трубочек, в голове звучала фраза: «Ничто уже не будет как прежде!»
В палате меня ожидала капельница с химией. Ее должны были установить на семь суток. Семь суток нужно будет с ней спать, есть, ходить в туалет. Семь суток эта гадость будет поступать в мой организм, и еще неизвестно, как я на нее отреагирую. Радости это во мне не вызывало, но я пришла выздоравливать!