– Хорошо снова быть дома, – ответила Пенни, глядя на дочь и сознавая, что маленькие ушки ловят каждое слово.
– Я так соскучилась! – Габи улыбнулась матери и, кружась, скользнула к отцу, обвив одной рукой его ногу.
Пенни опустила руки. Она так долго не снимала военную форму! Ощущение обычной одежды – джинсов и футболки, которые были на ней, – казалось непривычным.
Так же неестественно было стоять здесь рядом с Даниэлем.
– Ты не хочешь обнять маму, папа?
От этого невинного детского вопроса у Пенни закружилась голова. Конечно, девочка ожидала увидеть счастливые объятия родителей при встрече.
– Ах! – Что еще она могла сказать?
– Конечно, – заявил Даниэль без тени сомнения. – Мы так ждали тебя!
Даниэль сделал неловкий шаг вперед. Пенни чувствовала – ребенок наблюдает за ними. Она тоже очень соскучилась по мужу…
Даниэль нежно обнял жену и, скользнув щекой по ее лицу, едва коснулся поцелуем.
Пенни заставила себя обнять его в ответ, но это было нелегко. Больше всего ей хотелось броситься к мужу, прижаться так крепко, чтобы едва можно было дышать…
Вместо этого она отступила и посмотрела на улыбающуюся дочь.
– Поедем домой? – спросил Даниэль.
Пенни стряхнула с себя оцепенение:
– Конечно!
Даниэль протянул руку к ее сумке, но она остановила его взглядом. Да, она обняла его ради Габи. Но ему не удастся сделать вид, что ничего не случилось. И в конце концов, она вполне в состоянии справиться без его помощи.
– Я сама.
Пенни не хотела прикасаться к нему снова. Это слишком больно…
– Пойдемте, – сказала она, накидывая ремень сумки на плечо.
Габи вложила маленькую теплую ладошку в руку матери:
– Папа?
Оглянувшись через плечо, Пенни увидела, как Даниэль ускорил шаги и взял дочь за протянутую ему руку.
Габи захихикала и остановилась, пока не оказалась между ними, так, чтобы они могли, подняв ее, раскачивать.
– Уи! – взвизгнула малышка, смеясь.
Пенни посмотрела на Даниэля, чуть было не улыбнувшись.
Раньше они всегда так делали. Это было их семейное развлечение. Но как долго они смогут делать вид, что по-прежнему счастливы вместе?
Даниэль разбил ее сердце, и она сомневалась, что когда-либо сможет простить его.
– Ты надолго, мама?
Пенни храбро улыбнулась своей маленькой девочке:
– Нет, к сожалению, дорогая. Ненадолго.
Пенни шла впереди, и Даниэль Картрайт был рад этому. Потому что он не мог отвести от нее глаз: от изгиба ее спины, походки, сильных плеч и военной выправки, от мягкого выражения лица и нежной улыбки, с которой она смотрела на Габи, от ее длинных темных волос, ниспадающих на плечи шелковой завесой.