– Ты здесь уже шесть веков продрых! – выпалил, не дотерпев, словоохотливый торопыга.
Естественно, Горан не поверил, он замотал головой и даже принялся отмахиваться от сказанного, словно перед ним роилось полчище мух. Но Миша видел, какую боль испытывал юный валашский дворянин. Он представил на миг, что сам заснул, а проснувшись, обнаружил себя среди чужаков и узнал – все, кого он знал и любил, давным-давно умерли. На душе заскребли кошки, и хоть Миша ни в чем виноват не был, почему-то считал, что ответственность лежит и на нем. В конце концов, это его кровь пробудила вампира, который спал себе и не догадывался о смене времён за базальтовой перегородкой.
– Это неправда, ложь! Не могло так быть, да и не должно! Влад бы за мною пришел, непременно пришел, – бормотал отшатывающийся от приятелей Горан. А потом задал вопрос. – А где Влад? Где владыка Валахии?
Ребята снова переглянулись, на этот раз Гоша решил дать право голоса товарищу. Миша вздохнул: парнишку ждал новый удар.
– Такое дело. Твой брат, Влад Цепеш, он погиб. Кто-то поджег замок и князь того… пропал.
Горан, казалось, побелел больше прежнего, если такое вообще возможно. Он едва стоял на ногах, покачиваясь. У Гоши возникли подозрения, что качало златоглазого графа с голоду, а потому предпочел начать отступление к выходу.
– Неужто сгинул? Влад? Да как они смели? Господаря своего? – ужас звучал в голосе юноши.
Миша испытывал неловкость, не зная, как ободрить несчастного.
– Всякое бывает. Ты… это… может, с нами пойдешь?
Гоша вытаращил глаза на друга, выражение его лица однозначно говорило: ты с ума сошел, звать за собой вампира?
Но Миша игнорировал сигналы чересчур откровенной мимики Гошиного лица.
– Пошли с нами, Горан, – повторил он.
– Но куда мне идти? Замок пуст, брат… Мне некуда идти, – совсем упавшим голосом выговорил юный вампир.
– Пошли, а там придумаем. К тому же, что тебе здесь делать? Спать? Тоска.
Гоша дернул приятеля за рукав, но тот отстранился. Не было в Горане того зла, о котором писали книги, показывали фильмы по телеку. А если то была сила гипноза, что ж, разве в его воле противостоять?
Горан тоже уловил нечто такое от незнакомцев, что чуточку приподняло тяжесть навалившейся новости. Голос Михаила стал для него чем-то сродни одинокому, но обнадеживающему лучу фонарика, который новый знакомец держал в руке. Луч, который выведет из тьмы. Одно Горан о себе точно знал наверняка: в темноте он не желает долее пребывать. Один уж точно.