– Фигню какую-то говоришь, – возмутился Покровский. – Так ты задачи на уроке не решишь. Тут прикол в том, что человек, хотя и находится в поезде, едущем со скоростью двадцать метров в секунду, на самом деле едет в нём со скоростью девятнадцать метров в секунду.
– Да ну! – удивился Костя и даже оторвался от окна. – Как так может быть! Ты ничего не путаешь?
Целый час Миша Покровский пытался донести двум безнадёжным «студентам», пришедшим к нему за знаниями, основы относительности движения и разницу между геоцентрической системой Птолемея и гелиоцентрической системой Коперника.
И только тогда, когда в спортзале напротив погас свет, Костя сказал:
– Спасибо тебе, Миша! Я теперь знаю, что мир устроен совершенно не так, как мне кажется.
– А мне кажется, я ничего нового не увидел, – заявил Ласло.
Эти слова озадачили Покровского, и он долго после того, как гости ушли, думал, как это Миронов мог что-то увидеть, если ему ничего не показывали, а только рассказывали. В итоге, Михаил решил, что виной такому парадоксу венгерское происхождение одноклассника. Вероятно, в Венгрии понятия «видеть» и «слышать» соотносятся иначе, чем в России. Это Покровского успокоило, и он лёг спать с чувством выполненного долга перед одноклассниками, физикой и Отечеством.
Батайск погрузился в ночь, оказавшуюся не такой уж тёмной, как фантазировал себе Ласло. Всё-таки освещение тут присутствовало. Не такое яркое, как в Москве, но всё же.
Друзья возвращались тем же маршрутом, и голоса их были полны разочарования.
– Ты понял? – Костя махнул в сторону оставшегося позади спортзала. – Обычный рукопашный бой. Ничего супергеройского. Ни телекинеза тебе, ни левитации.
Ласло кивнул.
– А может, правда, – задумчиво сказал он, – Таракан рубанул меня кулаком и от этого я увидел всякую ерунду? Сотрясение.
– Ну, знаешь, если бы меня не было там, может, и да, но как говорили в одном фильме: «Двум нормальным людям почудиться одно и то же никак не может». Галлюцинации – это не кооператив, галлюцинации – это соло.
– Так то нормальным.
– Ну, тут да. Не поспоришь.
Они расстались возле школы – Костя пошел по Октябрьской, а Ласло дальше, по Орджоникидзе.
Папа долго расспрашивал про тренировку, всё время вставляя, что в детстве он занимался здесь в Батайске у какого-то Алхана Гаджиевича, лучшего в мире тренера по самбо.