Меня еле как откачали врачи, я был близок, на мои слова что я просил Лизу себя душить отнекивались, и называли умным мальчиком, который попал под влияние сумасшедшей. Никто не стал вникать, Лизу забрали в дурку, а меня начали водить по психологам, эти халтурщики никак не могли понять что я просто учусь и создаю свой путь сам. Они давно сошли с ума, так и не подготовившись, теперь стараются убедить что я безумен. Сила внушения иногда пробивает меня, и происходит психоз, в котором я маниакально стремлюсь вернуться в то состояние, где смог превзойти миропредставление. Меня старались глушить таблетками, говорили что мои приступы это посттравматическое расстройство, вызванное многочастичными попытками убийства и подчинение своего мышления подруге. Я навещал её в тайную, представлялся братом, некоторые медсёстры пускали, некоторые узнавали меня по рассказам девушки и посылали куда подальше. В конечном итоге её увезли родители в другой город, или страну, а может и мир. Всё начало расклеиваться, мой мозг повредился, я брал супер клей или скотч, и клеил остатки себя с материей, я не мог уйти сейчас, пока не поговорю с Лизой. У меня начались галлюцинации и ранняя деменция, белок не мог нормально проходить, он не усваивался, из-за чего мозг не получал питательные вещества, и я начинал стареть, глупеть и теряться в самом себе. Я был готов, но не мог, не мог не попрощаться с Лизой и рассказать то, что увидел и ощутил, и что я хочу пойти с ней. Мне осталось жить примерно пару лет, травма вышла чрезмерно сильной. Я терял знания быстрее чем нигилисты свой снобизм когда влюблялись.
Я задыхался от собственной слюны, не мог есть, хотел забыться ещё быстрее и стал выпивать, что-то управляло мной. Тогда я и понял что это пришли они, те, кто помешал мне перейти на другую сторону всего, что можно только представить, я- мёртвый бог, который говорит теперь разве что с котёнком, и душит его когда тот меняет форму своей морды. Взрывы всюду, я становлюсь дельфином в пионерлагере, я гнию и прошу отпустить на волю свою оболочку, но дети лишь хлопают и принимают препараты, суя мне в дыхало десятки штук пилюль . Я президент, который звонит камням ради секрета их стойкости, они не умирают, они переходят. Нарисованный призрачный след молока, давнее воспоминание, пена при разговоре, сытость при процессе, тошнота при становлении всё на место.