– Не чекай. На дороге, значит, собаку встретил.
– Может она блудная? Чего ты думаешь, что со стаей? – не удержался Толька.
– Я на нее кирпичом замахнулся, она отскочила и завыла, а оттуда, ну с перевала, ответили – долго так и голосов дохренища. Вот тебе и вся наука, что шавка не блудная.
– Да-а-а… – протянул Толька. – Дела…
Мужики вокруг костра зашептались.
– А чего только сейчас сказал? – больше из обиды спросил Толька. – Ни подготовиться тебе, ни собраться.
– Я бы и сказал, только ж вы народ дурной, и бабье ваше с головой не дружит. Ор бы подняли, кипиш на всю ночь, а потом с утра, нихрена не спамши, в дорогу – зачем?
Мужики согласно закивали, кто-то громко зевнул, Геннадий тут же вставил:
– И то верно, спать бы надо.
Народ стал располагаться: жались поближе к огню, накрывались истрепанным засаленным тряпьем.
– А куда пойдем-то? – не унимался словоохотливый Толька.
– На север пойдем – там фонит поменьше. – и уже сквозь зевоту добавил. – Спи давай.
Все, кроме смотрящего за костром, уснули. Я незаметно достал из под широкого пояса маленький, с ладошку всего, сборник стихов, зашуршал страницами.
Я не видал Афганистан,
Не слышал вой снаряда рядом,