– А что это вы так задумались, Павел Альбертович? – спросила у него Лизавета.
– Удивительно это всё, – ответил Павел, загадочно наблюдая за сценой, – компьютеры сами пишут и создают музыку, так мало того, становятся популярными. Но самое интересное – это то, что ничего этого не было бы без достижений человека. Учатся и исследуют-то они именно их.
– Не забывайте про их операторов, – сказала Лизавета и показала пальцем на двух мужчин за сценой. – Это Максимус и Лерой, достаточно известные операторы. У них порядка десяти нейрогрупп, и они следят, чтобы они правильно работали и выступали.
– Лизавета, вы отлично осведомлены, – заметил Александр.
– Еще бы, – смеясь, заметила она, – моя молодость прошла рука об руку с такими группами. Я знаю всю внутреннюю кухню, связанную с музыкальными операторами нейронок.
Маленький робот-официант врезался в стол, часть напитков на его подносе пролилась, и он незамедлительно принялся извиняться механическим голосом.
– Ничего страшного, – сказала Роза и принялась переставлять бокалы с его подноса на стол, – ты ж не со зла.
Робот извинился еще раз и уехал.
– Слушай, Лиза, – начал Александр, – а что нас ждет, если мы станем помощниками или операторами вот этих самых нейросетей?
– А это, я скажу, непыльная работа, – отвечала Лиза, – мы должны будем помогать и следить за ними, они будут обучаться и реагировать на наши слова и упреки. Считай, что мы продолжим быть учителями, но только не для учеников, а для нейросетей.
– Кстати, – обратился ко всем Павел, – вы помните, как долго ЖАЛО решал, что делать с нами? Он участвовал в диалоге со всеми учителями по всей стране одновременно! Вот на что способна министерская нейросеть. Думаю, его решение было все же правильным.
– Если уж мы начали этот разговор, то как думаете, кого оставят в школе? – спросила Роза.
– Конечно, вас, – ответил Александр, – как можно уволить такого прекрасного специалиста?
– Ой, да что вы, – она засмущалась, – а вы что думаете, Павел Альбертович?
Тот сидел и вслушивался в музыку, теперь она отдавала северными мотивами народных песен и в ней все так же чувствовались космические нотки и какая-то меланхолия.
– Что я думаю? – он отвлекся. – Думаю, останутся только те, кто будет полезен для нейросетей, кто сможет показать и обучить их чему-то новому. Те, у кого есть рвение и стремление. Мое рвение давно иссякло, преподаю на автомате, это не будет полезно нейросетям. А вот у вас, дамы, его еще хватит на десяток лет вперед.