– Что-то не так? – мгновенно отзывается бархатистый шепот, – извини, если тороплюсь. Прости…
Снова поцелуй.
Более нежный и уже не такой одержимо-подчиняющий. Едва нахожу в себе силы снова вырваться из сладкого плена его умелых и горячих губ.
Ненавижу себя в этот момент.
Но лучше так, чем снова провести еще один десяток лет в личном аду.
– Рома, нам нельзя. Нет. Ты прав. Так нельзя.
Выдыхаю и гляжу на него, ожидая его реакции. Слезы застилают глаза.
Ведь сейчас я сама отказываюсь от него. Боюсь снова столкнуться с реальностью, в которой вместе нас давно уже нет. И никогда не будет.
Мысленно готова к тому, что Рома предложит мне одеться и мы разойдемся спать. По отдельности, по разным комнатам.
В штормовых омутах плещется недоумение и попытка прочитать меня.
Рома пронизывает меня откровенно-возбужденным взглядом, подхватывает меня на руки так, что я обвиваю ногами его торс.
Несет меня на постель и осторожно укладывает. Как драгоценность.
От этого еще больней. Нельзя привыкать.
Чувствовать ничего нельзя. Чувствовать – слишком больно.
Чуть нависает надо мной и я вижу, как через бинтовую повязку на плече проступает кровь.
– Плечо, – испуганно выдыхаю, но его совершенно не волнует собственное ранение.
– Забудь, – отмахивается, не сводя с меня пронзительного взгляда, – что происходит? Я что-то не так сделал? Как ты хочешь.
Шальные огоньки в его глазах завораживают и лишают способности соображать. Запах зверя подчиняет и делает меня податливой, готовой на все.
– Нет, но сделаешь. Ты ведь уйдешь.
Ровно и безжизненно констатирую факт. Очевидный.
– Тина… – горячо дышит, произнося мое имя так, что я мгновенно взрываюсь.
Не давая мне протестовать, стремительно накрывает мои губы поцелуем.
Жёстким. Подчиняющим. Жадным.
Кончиками пальцев вожу по его мускулистому, сильному телу и теряюсь в собственных ощущениях. Стремительно падаю в пропасть, откуда мне самой уже не выбраться.
Точка невозврата пройдена мной только что.
Рома разрывает поцелуй и обхватывает ладонями мое лицо. Скользит по нему глазами, полными жажды и боли, как будто пытается напиться мной.
Взглядом, в котором полыхает раненое пламя.
Еще миг и мы оба сорвемся с цепей, на которые сами себя посадили.
Но сейчас этот миг у нас еще есть. Надышаться друг другом, обжечься голодными взглядами, замереть за секунду до взрыва.