– Я не против, – говорит она. – Если только отыщу Олд-Фарм-роуд.
Ральф валяется на спине, вся покрытая глиной; она так довольна, что не желает лезть в машину, когда я ее зову.
– Может быть, она хочет пробежаться вверх по холму, – замечает Сэм.
– Может быть, и хочет, только она слишком стара, – я щелкаю пальцами, подзывая собаку. – Ну, давай – лезь в машину. Поехали, – настаиваю я, и она слушается.
– Наверно, мне следовало бы пойти пешком, – говорит Сэм. – Я не хочу испачкать вашу машину.
– Настоящий грязнуля здесь – я, – возражаю ей. – Кроме того, беспорядок – не худшее, что может случиться в мире.
Только когда она уже в душе, я вспоминаю, что они в ванной. Я не могу позволить ей увидеть их.
Я стучусь в дверь, и она говорит «входите». Я чуть приоткрываю дверь.
– Я ужасно извиняюсь, – говорю я ей, – но мне нужно кое-что отсюда забрать.
– Не за что извиняться, – откликается она. – Это же ваша ванная.
Я не помню, в какой именно журнал их вложил, поэтому забираю с собой всю пачку.
Я раскладываю журналы по своей кровати и пролистываю их, пока не нахожу чеки – пять или шесть чеков на авторские гонорары с моим именем и адресом на них. Мне не было необходимости обналичивать их или класть на счет. И дом, и машина оплачены много лет назад, а сам я трачу не так уж много. Вероятно, кончится тем, что я перепишу их на свою мать, которую все стараюсь уговорить переехать в общину для пенсионеров. Убедить ее не удастся; она умрет в своем доме, точно так же, как мой отец. Наверно, я пытаюсь убедить и самого себя, поскольку мне была бы ненавистна мысль о том, что незнакомые люди живут в доме, где я вырос, в том доме, где началось все это – эта история, которую я пытаюсь рассказать и, таким образом, понять.
Я прячу чеки в нижнем ящике, под кучей носков.
Она выходит из ванной, вытирая полотенцем волосы. Одета в свою забрызганную грязью одежду.
– Не знаю, есть ли смысл принимать душ, когда забываешь взять с собой чистые джинсы.
– Я могу отвезти вас в город, – предлагаю я. – Уверен, вы найдете там себе новую пару.
– Вы и так для меня достаточно сделали.
– Ничего не имею против, – отмахиваюсь я. – Я уже давно никому не помогал. Так помогать нетрудно. Чашка чая, ночлег, душ, поездка в город.
– А как помогать трудно?
– Спасать людей, – говорю я. – Не так, как помогают людям, попавшим в аварию, – первая помощь, искусственное дыхание и все такое. Я имею в виду – в более глубинном смысле.