Искорка летит внутри приличия,
А костёр ведёт обратно в то -
Юмором привычное и личное.
Здесь ему ты прожил – эту жизнь,
Смерть и фарс обыденной приметы,
Но однажды будет не до тех -
Риском понимать в уме – плато.
Создано оно через привычки,
К славе ходит – на прямой ноге,
Но в костре сжигает эти спички,
Ночью ли – от общего безумия.
Холит счастье времени в нутро -
Облако из сердца в той земле,
Где кострами вечности вросло -
Время предначертанного нам.
Над приметой поредеет – в знак
Добрый призрак и уйдёт внутри,
Он – скелет от ночи и обиды,
Сожжённой для гордости в любви.
Слышишь явь в понурой синеве
Над пространством этого мотива,
Схож ли он в костре – твоей игры
Или стал по-русски этим жить?
Ты восходишь в общество – ему,
Понимаешь ловкий сердцу праздник,
Ночью ли искать ему плато
В этой безнадёжной синеве?
Оттого, что дух летает мило
По костру, в котором спали тени
Вечным сходством – мифологий мира
И его привычек видеть свет.
На одной ноге, шатаясь видит
Страх – твои обличья серой ночью,
Добрый он, но горделивый очень
В пламени искусства от костра.
Знак летит на пять шагов у носа,
Мир отстал и время – право в нём,
Что желает философским днём
Управлять Вселенной от мотива.
Жёлтый шелест прямо у костра
Встал – перед картиной этой ночи,
Видит берег внутренне у прочего,
Что и знак искусства – от истца.
Заблудшее, забывшее когда – то по уму,
Ты ищешь это высшее, на эту глубину
И всё терзаешь своды обыденного я -
Понять бы этот воздух, откуда у тебя?
Нельзя играть за правило, а также дорогим
Не быть тебе из раненых – мотивом по уму,
Заблудшим между правилом, на эту глубину,
Что ждёт твоё рождение, забывшее уют.
Искал за мерой ранний твой – обычные дела,
Монетам клал свой съеденный, понятный до утра
Морали здесь источник благ и чрево мудреца,
Как будто бы тебе не враг – от этого лица -
Искусства стиль, он ждёт восторг и муку на тебе,
Но каждый с ним уходит вдаль – на мысли от того,
Что небо жило в топь и даль, попробуя понять
Свой лик искусства над моралью, выеденной вверх.
Ты поднимаешь сердце вдаль и этим благо им
Ты пишешь слову в терпких длин – прямую полосу,
К которой не был ты один и – малого лица
Не видел способ объяснить искусство – до конца.
Мерцает между голых стен – твоими обогнув
Застенчивое облако – такое же в любви,
Ты не был им прямой главой, а только по уму