Внутри он будет думать про юнца,
Который стал для душ – пороком стен.
Прорыл свой ветхий ужас и погас
Внутри – остаток скорбного луча,
За мир без нас он выл, как сердце слёз
И сам парил в безудержной тиши.
Где серый вальс – рисует стены в нас
И утончённый визг глаголет по уму,
Как долго мы входили в эту тьму,
Которой стали – между белых глаз
Искать свободу в проданной душе,
За честь её нести – из жизни этой
И снова находить под верный шаг
Искусства слова в признанных глазах.
Как только свет кармической болезни
Исчез и ровной смертью суждено
Мне взять – одно студёное окно
Из прежних лет – таким же безвозмездным
Мечом искусства в малой пустоте,
Другого шага к ясности – в природе,
Где свет бессилен в смерти, а везде
Ты сам ожил внутри основы глаз.
Под уровнем планеты, как топаз
Играет ритм упущенной надежды,
Им снова век художественный рад,
Что ожидает душу в нас и прежде.
Хранит морали средних лет – печаль,
Ведёт свой сон сторонней былины -
Одна скульптура собранной войны
И мы в ней стали ветерком – нетленно
Стихать, как грозы спящей пустоты,
Идти по душам чувства осторожно
И верить праву в личности – теперь,
Как будто создан вымысел из нас.
Он открывает душам пересказ
И свод ночной всё льётся – между слов,
В которых души прошены внутри,
А прошлое их – смертью видит глаз.
Под нищей словом – может суждено
Узнать культуру собранной души,
Что стало вновь ей вверено давно
И там накрыто в позднем свете жизни.
Вся эта суть притворна для тебя,
Но нищий спит под вереницей праха,
Он прошлым видит душу, как магнит
И в том её манит – отжившей правдой.
Мечтая соль с небес – откинуть вновь
И стать судьбой увенчанного страха,
Но прошлый видит в зареве – покой,
Откуда ты стоишь – под этим сном.
Откалывает дух его под склон -
Мечты спокойной жизни – от утехи,
То вынут был моральный срез души
И стала пищей в социальном сне
Искать она – свой берег от жилища,
Спускаясь между драмы и людей,
Туда где нет искусства от других,
А только чёрный прах парит – под стих.
Чёрный день не обязует подойти,
В час, когда ты обещаешь – понемногу
Утолять свои скупые имена
И искать им пропадающий рассвет.
Всё не помня идеальные мотивы,
От пощады, за которой ты ходил
Между смертью в обнищании просимом
И решал свои системы – о позор.
Не проси своё искусственное чрево
В обветшалом, ускользающем плаще,