Присцилла сразу поняла, что если хочет стать настоящей королевой любовных романов, то ее абсолютно итальянское имя нужно поменять. Вы когда-нибудь видели, чтобы королеву любовных романов звали Вердебоско? Так что свое настоящее имя она скрыла под прелестным псевдонимом на английский манер, и так родилась блистательная Присцилла Гринвуд. На обложках ее книг под фото десятилетней давности в краткой вымышленной биографии говорилось, что Присцилла Гринвуд живет на огромном ранчо в Калифорнии, разводит чистокровных лошадей и разрывается между прериями и своим пентхаусом на Пятой авеню в Нью-Йорке.
На самом же деле она жила в небольшой квартирке в Венеции, и ее мама Лючинда звонила ей каждый вечер ровно в восемь, напомнить, что часики неумолимо тикают, и если она продолжит в том же духе, то останется старой девой. И ее вовсе не волновало то, что дочери именно этого и хотелось: холостой жизни в своей квартирке, с диваном и выдуманными историями, не имеющими никакого отношения к реальной жизни. А у Лючинды был поразительный талант жить этой самой реальной жизнью, и она не могла поверить, как так может быть, что дочь его полностью лишена. Лючинде была абсолютно непонятна эта прихоть – воздвигнуть высоченную стену и закрыться в мире своих иллюзий.
Вообще-то Присцилла давно решила жить у тонкой грани между явью и сном, что позволено лишь немногим. И порой те, кто попадают в это место, завороженно глядят в пропасть, которая два мира разделяет.
Случается так, что те, кто с детства растет среди выдуманных миров и историй, потом не могут из них выбраться, и в конечном итоге создают свой собственный мир, надежно защищенный от реальности. Алиса, которая так и не вернулась из Страны чудес, – вот какой была Присцилла.
Реальная жизнь причинила ей боль, так что она нашла убежище, свернувшись клубочком среди пробелов между строк. В безопасности.
– Помнишь тот момент, когда в больнице взорвалась бомба, и он спас всех пациентов из детского отделения? И когда чуть не поддался чарам той мошенницы из фармацевтической компании? – спросила Ребекка.
– Эх, хорошее было время, эпоха Роджера МакМиллана… – вздохнула Присцилла, беря с блюда на столе картофель фри. Теперь фантазия у нее была на нуле, и наверняка всему виной Каллиопа дель Топацио, эта засранка. У нее, если не считать покушений на ее жизнь, все всегда шло хорошо.