Там уже выстроили мосты между Кварталами и больничным чертогом. У него как раз маячил Фонтей, его высокую фигуру сложно было не заметить. Он принимал раненых, быстро осматривал прямо на носилках и распределял по палатам, давая указания.
Рядом со мной остановилась Сьюн. Она заговорила, не сводя глаз с больничного чертога и суеты вокруг него.
– Нам повезло, что Кезарий выжил. Но Пилигрим, скорее всего, считает, что убил ратника директора.
Это Сьюн произнесла с тревогой и сочувствием, а вот следующую фразу – уже с ехидством и презрением:
– А ты почему ещё здесь? Я думала, ты уже в другом мире бродишь, проблемы людям создаёшь. Всё как обычно.
Я скрипнул зубами.
– Ты же знаешь, что я не уйду, пока Кезарий не откроет мне портал.
Сьюн пожала плечом, изображая максимально равнодушное лицо.
– Кезарий не скоро даст тебе пинка, расслабься. Чтобы открыть портал, нужно много энергии райфу. Кезарий ослаблен, ему придётся восстанавливаться не меньше двух недель. Чем займёшься, пока ждёшь? Будешь плевать в потолок?
Чёртова стерва.
Я даже не нашёл, что ей ответить, потому что действительно не знал, чем займусь. Две недели. Я застрял на две недели! Очень вовремя. Да за эти полмесяца можно сдохнуть тысячу раз – тут со смертью вообще не проблема.
Я повернулся к Сьюн и ответил серьёзно:
– Тогда я могу бросить все силы, чтобы развить тебя до третьей высоты за эти две недели, раз мы договаривались и…
Она даже фразу мне закончить не дала, скривив презрительную мину.
– Мне не нужны твои подачки, Киро. Оставь их при себе. Лучше я выберу себе другого домината.
Сьюн указала подбородком на первого попавшегося парня, проходящего мимо.
– Как тебе вот этот тёмненький? Ничего, да? Люблю тёмненьких… Или вон тот? Посмотри, какие у него плечи. Прям в дрожь бросает. Наверное, и кубики на животе имеются. Люблю всякие кубики и другие части тела интересной формы…
В этот момент мне хотелось её придушить.
Белая Сова на меня злилась, и я прекрасно её понимал. Но моё решение всё равно оставалось неизменным.
***
Раны мне обработал Майло.
Прямо на месте, не уходя с площадки рядом с ущельем, где толпился народ.
Полчаса назад он сунул мне под нос вонючую чёрную субстанцию в плоской банке и обозвал её «заживляющей смолой». Пришлось поверить на слово. Майло обмазал моё искусанное запястье и прикрыл несколькими слоями бинта. Израненную кожу жгло невыносимо, я скрипел зубами, морщился, но терпел.