Для того, чтобы подняться на Батур к рассвету, надо было проснуться в 3:30 ночи. Так велели вулканические гиды. Когда понимаешь, что предстоит подъем ни свет ни заря, кажется разумным лечь спать пораньше, хотя бы в 21-22 часа. Я так и сделала. Но человеческий организм удивительная штука, его не проведешь. Он понимает, что его хотят поднять в 3:30 ночи, чтобы зачем-то заставить идти в гору, поэтому засыпать пораньше не хочет. Мало того, что он не хочет засыпать пораньше. Он отвергает даже привычное ежедневное время засыпания. А после того, как ты понимаешь, что даже в привычные 23:00 заснуть не удается, и начинаешь нервничать, что на сон остается всего четыре с половиной часа, организм продолжает предательски не засыпать, злорадствуя, что у него появилась железобетонная физиологическая отмазка. Нельзя заснуть, когда нервничаешь, из-за того, что на сон осталось четыре с половиной часа. Четыре часа. Три с половиной часа. Три часа. Потом каким-то чудом организм теряет бдительность и все-таки проваливается в забытье. С надеждой, что он сделал все, что мог, измотанный хозяин не сможет проснуться вовремя, проспит, и лезть на гору не придется.
Но человечество изобрело будильники, и в 3:20 раздается мерзопакостный звук (любой звук в 3:20 ночи мерзопакостный). Организм понимает, что неугомонный человек его провел, и надо вставать. Организм бастует. Подъем в 3:30 утра невыносим. Организм насыпает в глаза прыткого туриста песок, в ноги укладывает кирпичи, в голове взбалтывает глинистую муть. Туристу кажется, что большого смысла выходить из комнаты нет. Ну рассвет и рассвет. Солнце и солнце. Вулкан и вулкан. На солнце можно днем посмотреть. Или вечером на закат в шесть вечера. Шесть вечера – хорошее, во всех отношениях приятное время. В принципе, даже карабкаться на гору, тем более на вулкан, необязательно. Незачем соединять солнце и вулкан в одном зрелище.