– Возможно, как и мы, хочет встретиться с семьей Такарада. Когда мы встретили ее, я хотел узнать о цели ее похода, но она успешно увильнула от ответа.
Я заметил, что Кацураги говорил тише обычного, время от времени поглядывая на девушку.
– У нее слишком тугие шнурки, – продолжил он. – Коидэ завязала их очень крепким узлом, к тому же смочила его каплей воды – та при высыхании сжимает шнурки, и развязать их становится еще сложнее! Она надела походные гетры, чтобы защитить ноги, – выходит, задумалась о мерах защиты от насекомых и ядовитых змей. Все это выглядит излишним. Она точно не привыкла к горным походам и альпинизму. Разве что есть какая-то другая причина… – И он продолжил свой рассказ, словно забыл о разгоравшемся позади нас лесном пожаре.
Я тихонько вздохнул. В этом весь Тэруёси Кацураги. Он остро реагировал на тайны… нет, скорее на ложь. Мой друг вырос в высшем обществе, где окружавшие его взрослые привыкли лгать. Люди во много раз старше его постоянно прибегали к глупым лживым отговоркам, всегда вызывавшим у мальчика сильный стресс. Именно поэтому у него развилось сильное неприятие лжи – вернее, жажда истины. Это делало его менее человечным, но именно поэтому Кацураги был таким талантливым детективом. Возможно, если б люди перестали лгать, то он потерял бы интерес к расследованиям.
Вспомним, к примеру, Шерлока Холмса. Детектив при первой же встрече назвал профессию Ватсона – врача, недавно вернувшегося из Афганистана, – не только потому, что был крайне наблюдателен. Холмс любил удивлять людей! Другими словами, он просто не мог не демонстрировать свое превосходство.
Кацураги все же несколько отличался от Холмса. Он тоже с первого взгляда определил бы род занятий Ватсона, но не стал бы говорить об этом. Он удовлетворен уже тем фактом, что совершил открытие. Однако если б Ватсон утверждал, что не ездил в путешествие, а находился дома, то у Кацураги возникли бы к нему вопросы. Почему этот человек скрыл, что ездил в Афганистан? Неужели он намеренно соврал, что оставался дома? В подобных случаях мой друг считал своим долгом указать на обман и докопаться до правды. Расследования были для него способом добиться справедливости и изобличить ненавистную ему ложь. Меня всегда восхищала его искренняя страсть к правде и непоколебимая вера в нее. Трудно было поверить, что мы были одного возраста.