Лейтенант Терехов, вернувшийся в избу, вывел за рукав на крыльцо упирающегося бычком зоотехника-скотника.
– Уважает милицию – не хочет обременять своим присутствием, – Терехов сердито прислонил к стенке спутника. – Уже свернулся калачиком на кровати!
– Что испек, то и кушай! – проблеял скотник.
Еремей покачивался даже у стены, а темные глаза были недвижны и устремлены вдаль. Но вдруг ожили и приобрели вполне осмысленное выражение. Он приобнял за плечи жену: «Моя трусливая добытчица!»
– Отгадайте загадку, служивые: баба пекла пироги на дрожжах, а вынимала на вожжах?
Астахов строго спросил:
– Почему не на работе? Что за праздник среди трудовых будней?
– Что поболеть всласть нельзя здоровому гражданину общества? Бык-бузатер Гришка прописал мне длительный отдых. А вчера докторша наказала скинуть высокие градусы – вот пью теперь исключительно красненькое!
– Где мотоцикл, Еремей? Что-то я его не вижу во дворе?
– Нема больше дорогого друга, – потянулся неустойчивый скотник к жене с поцелуем. – Продал резвого рысака.
– Но кругом свежие следы от колес. Нарисовал что ли?
С ответом поторопилась Евдокия:
– Так я же говорю, племянники нагрянули. На рыбалку. Следы от ихнего трескучего мотика-козла.
– Еремей, ты сам, что язык проглотил? Кому продал? Племянникам?
– Каким племянникам? – оторопело открыл опять мутные глаза скотник- зоотехник. – А, нет. Охотовед давно просил продать гнедого. Ему и подарил. А почему не отдать хорошему человеку? Охотоведу коляска нужнее – зайчиков подвозить! Ха-ха! Видел сегодня, как он гонял по дороге – человек приобрел крылья! А мне зачем крылышки? В ад улететь? Я не тороплюсь.
Участковые поспешили к калитке. Астахов обернулся:
– Устройся на работу, Евдокия! Для суда потребуется характеристика. Если хочешь, я поговорю с директором.
Женщина спустилась с крыльца:
– Завфермой Стешка-профура не берет меня. Видно, бережет мои белые руки. Но я согласна на работу начальницей.
Астахову явно не хотелось залазить в душную кабину.
– Зайди, зайди завтра в контору! Как тебе известно, безработицы в нашей стране нет.
Забравшись-таки в кабину, Астахов не спешил заводить мотор. С печалью смотрел на полуразрушенное подворье.
– Выходит, охотоведу не к чему было заимствовать мотоцикл у кого-то, мог покатать бухгалтеров в собственной коляске, – радовался напарник. – Во, дела – старуха родила!