– Супруга с упругой грудью, – выпалил Николай.
– Очаровательно! – и, мгновенно сделавшись грустным, без всякого перехода, Зарайский продолжил. – Вы ведь еще совсем молоды, а посмотрите на меня.
Николай послушно посмотрел. Голова глубокого старика с серой кожей и провалившимися щеками, длинные седые волосы, довольно густые, сзади завязаны кокетливым хвостиком.
– Лысины, однако, не намечается, – Зарайский повернулся к Николаю спиной и тощим задом, демонстрируя прическу. – Автопортрет этот тридцатилетней давности. Узнать можно?
Какое-то минимальное сходство с объектом имелось, возможно, благодаря длинному сизому носу человека пьющего, но узнать в портрете Зарайского – нет, никогда! С уверенностью можно было бы сказать, что изображен некий человеческий облик, не уточняя, мужчина это либо женщина, и возраст живописца тут роли не играл. Дело заключалось в самой манере живописи. Лицо было вылеплено грубыми разноцветными мазками, и кто бы осмелился назвать эту работу законченной – эскиз, подмалевок, не более. Николай и сам писал портреты, в которых никто бы не сумел себя узнать. Но ведь он сознательно уходил от изобразительности. Для него, как для художника, лицо натурщицы или чайник с чашкой – просто повод высказаться. Хотя он умел работать как грамотный реалист и часто этим пользовался.
– Несомненно, – дипломатично ответил Николай. – Как не узнать!
– Ах, не верю! – вздохнул Зарайский. – Время безжалостно. Что оно с нами делает! Ирка моя была замечательной красавицей. А сейчас растолстела, беда. Я писал ее бесконечно. Здесь только малая часть.
Савелий Моисеевич перстом указал на группу из трех разного размера полотен, выполненных в той же хаотично-экспрессивной манере, что и автопортрет. Это были изображения обнаженной женщины в раскоряку, в более скромной позе – в ванной, наполненной зеленой водой, и, наконец, сидящей на унитазе… Последнее полотно называлось «Верхом».
– Ни один ее портрет я не продал, представьте! А уж как меня соблазняли, это что-то! Коллекционеры на части рвали, Русский музей умолял, но я ни в какую, нет.
Амалия говорила, что близкий друг Зарайского курирует отдел современного искусства в Русском музее, и там представлены все художники, входящие в кружок «Немолодые живописцы». Потому-то и надо понравиться влиятельному мастеру. Николай подумал, что ему это вполне удалось, похоже, с первого взгляда.