Все это были сожаления, порожденные отчаянием.
Дверь ее спальни открылась. Герцог вытер вспотевший лоб и с тревогой посмотрел в сторону комнаты. Его сердце тяжело ухало в груди, как молот.
Из спальни торопливо вышла горничная, неся пропитанные кровью простыни. По ее пепельно-бледному лицу текли слезы, а во взгляде читалась та же беспомощность, какую он видел на лицах слуг пять лет назад, в другую ночь, похожую на сегодняшнюю. В ночь, когда его первая жена умерла, рожая их ребенка.
Из-за двери донесся еще один приглушенный стон. Крики Анджелины становились слабее, но в них слышалось еще больше боли и отчаяния. Винсент решительным шагом двинулся к комнате, где лежала его жена, пытаясь произвести на свет его ребенка. Он не позволит ей умереть. Он просто не сможет жить с грузом ответственности за смерть еще одной женщины.
Он открыл дверь и вошел. Винсент посмотрел на жену, и у него упало сердце. Он медленно подошел к кровати.
– Ваша светлость, вам… не… не следовало приходить, – прошептала Анджелина, ее слабый голос был полон боли.
Винсент резко втянул воздух и расправил и без того широкие плечи.
– Я ваш муж, и именно здесь мне следует находиться.
Анджелина попыталась улыбнуться. Его сердце переворачивалось в груди, ему казалось, что какая-то часть его умерла. Он наклонился к кровати и взял Анджелину за руку.
– Я пришел сказать, что ждал уже достаточно долго. И я требую, чтобы вы прекратили тянуть время и родили нашего ребенка.
Она прерывисто вздохнула.
– Как это на вас похоже. Вы требуете того, над чем у вас нет власти.
– Потому что я всегда считал это очень действенным, – ответил герцог.
Он убрал прилипшую к ее щеке прядь волос. Господи, как же ему не хотелось ее терять! Он не мог сказать, что любил ее, он даже не был уверен, что знает, что такое любовь, но она была ему очень дорога. Он не мог представить себе жизни без нее.
– Боюсь, ваша светлость, что в этом вопросе ваши требования бесполезны.
Он усилием воли удержался от ответа, заставил себя не говорить ей, что он тоже этого боится.
Тело Анджелины пронзила еще одна волна боли. Она попыталась закричать, но ей не хватило сил, и вместо этого она издала лишь слабый, жалкий вздох. Он обхватил ее кисть, она попыталась схватиться за его руку, но была так слаба, что ее пожатие было почти неощутимым. Когда спазм боли прошел, она прошептала: