– У тебя появились какие-нибудь соображения? – поинтересовался он. Она прекрасно знала, что он не стал бы настаивать на ответе и требовать излишней откровенности, и потому сказала честно:
– Наверное, этих страхов было слишком много. У нас была сложная жизнь. А ты? Ты знаешь, чего боишься? Или… боялся?
– Сейчас – да. Знаю. – Алисса не рассчитывала, что он раскроет свои тайны, однако признание последовало. – В детстве я больше всего боялся стать разочарованием для своего отца. Я много лет пытался соответствовать его требованиям, но затем решил послать всё к чёрту. Стараться соответствовать чьим-то ожиданиям – глупо и бессмысленно. Когда я понял это, то стал действовать противоположным образом, делал всё ему наперекор. Тогда я и сам не знал, чего хочу, но мне приносило огромное удовольствие досаждать ему. Так глупые мальчишки и доказывают отцам, что те не имеют власти над их жизнью, – Маркус криво усмехнулся.
Алисса мягко провела ладонью по его щеке и заметила:
– Ни за что не поверю, что ты был пай-мальчиком, живущим по отцовским правилам.
– Я не был пай-мальчиком. Но в моей жизни была куча ненужных ограничений. А ограничения, как известно, лишают нас множества удовольствий.
Маркус заправил прядь её волос за ухо и осторожно припал к приоткрытым губам. Алисса издала стон неуверенного сопротивления, но не отпрянула. Поцелуй был успокаивающим, прохладным – как ветер в жаркий летний полдень. Он обхватил девичий стан с чувством беспрекословного собственничества и прижал к себе. Ей отчего-то дико нравилось, когда Маркус проявлял властность над ней, не задавая лишних вопросов и не ожидая её позволения. Но ему не стоило злоупотреблять своим положением. Алисса была подвластна, пока того желала, пока позволяла мужчине демонстрировать свою силу и заботиться об их совместном удовольствии.
Когда он сжал груди под тонким шёлком халата, она резко зашипела. Маркус был способен на поразительные вещи в постели, но в последний раз он оказался на удивление неосторожен. На смуглой коже отчётливо виднелись розоватые следы укусов; грудь до сих пор немного ныла от неуёмных грубоватых ласк, и любое прикосновение к нежной коже отзывалось болью.
– Прости, – он коснулся её невесомыми поцелуями. Алисса подалась вперёд в лёгкой истоме – мысли о боли напрочь вылетели из головы – однако Маркус перевёл своё внимание на дрожащую шею. Девушка откинулась на спинку стула и вскинула подбородок, позволяя ему делать всё, что вздумается.