Помню. Но куда мне одной этот сервиз? Да еще с супницей, которой мы ни разу, кажется, не воспользовались.
Вместо трогательного момента мной овладело бесчувствие. Квартира завалена хламом, мешками, наполовину упакованными вещами, а те, что в процессе, валяются где попало. Под ногами путается навязчивый и вездесущий шпиц, тихо следит за нами взглядом британская кошка. Кухня, которую я заказывала пять лет назад, думая обосноваться здесь навеки, до сих пор как новая, в защитной пленке. Лаковый паркет и деревянные двери, обои, которые за двадцать пять лет не полиняли и не отстали от стен, выглядят так, что никакой современный ремонт с этим не сравнится. Но здесь уже давно нет меня, а родительское присутствие выветрилось лет десять назад. А ведь когда-то мама покупала картиночки для стен, кашпо и коврики. Я играла в куклы, зимой – в кладовке, а летом – на балконе. Там не было ничего лишнего и мне хватало места.
В комнате, которая теперь принадлежит племяннику, я написала первые два романа и отметила 18-летие с друзьями. Сколько теплых вечеров провели мы там с Аней и Марго! Сколько разговоров переговорили со Славой. В этой квартире почти беспрерывно звучал хэви-метал, и мы с Аней отрывались, роняя горшки с цветами. Здесь тонкие панельные стены, громкие соседи, сквозняки, потопы, ветер с южной стороны, ржавая вода и футбольное поле под окнами. По весне воняло жженой травой и слышался ор пацанов, играющих в гольф жестянками и заборными штакетинами.
Вспоминается только хорошее. С пяти и до двадцати трех лет – целая жизнь или огромный и значимый ее кусок. Наверное, на мою долю и так выпало много счастья, больше не полагается. Жизнь идет вперед без меня, мне остается лишь творческая отдушина, нужная только мне, чтоб не спиться и с ума не сойти. Но сейчас об этом не думается.
Я никогда не замечала, что в ванной серый кафель – он казался мне голубоватым. С этим уже легче прощаться, хотя мебель мы не забираем – квартира не кажется голой и безликой.
Почти на всех, кто имел глаза, она производила впечатление. Когда ко мне ходили репетиторы, одноклассницы и друзья – все заглядывались. Кто молча завидовал, кто что-то спрашивал. У вас такой большой «Сони»! У вас есть музыкальный центр? А зачем на потолке руны? Отец вложился, что и говорить. Мы были впереди планеты всей, а я не замечала, как у других. Я приходила к людям, а не к стенам. Зато теперь стала обращать внимание и на обшарпанные полы, и на сморщенные обои, и на грязные окна. Атрибут взрослой жизни?