За Игорем везде по пятам ходило Лихо. Было оно худым, мосластым, с фингалом под глазом и малиновой шишкой на лбу. И чесалось Лихо всё время – пятернёй.
Игорь знал про Лихо, но скрывал ото всех. А другие его и не видели, потому как своё Лихо только ты сам и видишь. Иногда только женщины Игоря спрашивали: а чем это от тебя пахнет. Одеколон хвойный? Игорь ответом их не удостаивал, только втихаря носом водил, как мышь, принюхивался, не сильно ли Лихо воняет.
А в остальном Лихо не очень—то и надоедало Игорю. Ну так, по мелочи. Прутиком меж лопатками ткнёт, соли в борщ от души насыплет, заставит начальству огрызнуться, надоумит симпатичной женщине при первой встрече непотребный анекдот рассказать. Поэтому с приличными барышнями у Игоря не очень—то получалось, как и с работой. В общем, приспособиться, конечно, можно, не совсем караул, у других Лихо бывает не в пример лютым, да.
А в том году, под Масленицу, Игорево Лихо загрустило. То ли приболело чем, то ли на самочку по весне сильно потянуло. Одним словом, Игорю вдруг везти начало. На работу приличную устроился, женщину завёл. Неплохая женщина, борщи готовила, мозг не выносила, и по фигуре всё где надо у неё было расположено и в нужных количествах. Игорь приосанился, пальто купил, долги раздал. А когда вдруг в лотерею ни с того ни с сего выиграл, то призадумался: что—то Лихо попритихло, странно. Пощупал рукой у левого плеча: а нет его, Лиха—то. Пошарил по квартире: пусто. И запах Лихин исчез, в доме только едой да женщиной пахнет. Игорь аж заиндевел с испугу: как же без Лихо—то? Нехорошо. Непорядок.