. Он презрительно относится ко всему слабому сентиментализму, почти жестоко подчеркивает разумность действительного и глупость мечтаний о возможном-возможном; и ведет свои домашние счета так же тщательно, как средний глава семьи. И, возможно, это слияние двух тенденций мышления можно заметить в постепенном созревании его идей. В период его «Lehrjahre», или ученичества, с 1793 по 1800 год, мы видим, как изучение религии в Берне сменяется изучением политики и философии во Франкфорте-на-Майне.
Его цель в целом можно назвать попыткой соединить широту с глубиной, интенсивность мистика, жаждущего единения с Истиной, с расширенным диапазоном и ясностью тех, кто умножает знания. Глубина ума лишь настолько глубока, насколько он смел, чтобы расширить и потерять себя в экспликации17. Он должен доказать свою глубину упорядоченной полнотой реализованного им знания». Позиция и творчество Гегеля не будут понятны, если мы не будем учитывать оба этих антагонистических момента.
Цель философии, как уже отмечалось, для Гегеля – познать Бога, то есть познать вещи в их Истине, увидеть все вещи в Боге, постичь мир в его вечном значении. Если предположить, что эта цель может быть достигнута, то какой метод открыт для ее достижения? С одной стороны, существует метод обычной науки, когда речь идет о ее объектах. Это вещи, найденные как бы спроецированными в пространство перед наблюдателем, лежащие вне друг друга в prima facie независимости, хотя и связанные (при дальнейшем обнаружении) друг с другом определенными «случайностями», называемыми качествами и отношениями. К объектам познания несколько наивный интеллект, принимающий традицию как физический факт, относит некоторые «вещи» весьма своеобразного характера. Одна из них – Бог: другие, к которым примыкает историческая критика, – Душа и Мир. И что бы ни говорили о вещности, реальности или существовании мира, несомненно, что Бог и Душа фигурируют, и фигурируют в значительной степени, в сознании человеческой расы как сущности, отличающиеся, вероятно, во многих отношениях от других вещей, но все же обладающие некоторыми общими фундаментальными чертами и, таким образом, играющие роль отдельных реальностей среди других реальностей.
Учитывая такие объекты, для размышляющего ума вполне естественно попытаться создать науку о Боге и науку о душе, как и о других «вещах». А к ним философ, любящий систему, мог бы добавить науку о мире (космологию)