– Не хочешь о своем здоровье позаботиться, хоть на Гафера повлияй. Я обнаружил у него внушительную язву двенадцатиперстной, а он лечить ее не собирается.
Павел Петрович Столыпко, по прозвищу Гафер, был молодым частным детективом, у которого инициативы было больше, чем жизненного опыта, свою трудовую деятельность он начинал осветителем на съемочной площадке, откуда у него и сохранилось такое прозвище. С Мартой они познакомились пару лет назад на первом его серьезном деле, которое он едва не провалил.
– Когда он был у тебя? – поинтересовалась Марта.
– Позавчера. Я накатал ему назначений целый лист, а он даже не соизволил его взять, говорит, забыл. Разгильдяй.
– Потому что жрет всякую гадость, я ему говорила.
– Вот именно. Ты ему это говоришь каждый раз, когда мы садимся за стол. Прямо жалко парня, честное слово. Поэтому твои друзья со своими проблемами приходят ко мне, а не к тебе. Боятся тебе говорить.
– Да что ты? – язвительно спросила Марта. – И кто еще из МОИХ друзей обратился к тебе за помощью?
– Ну… м-м…
– Вот именно, – поставила она точку.
– Я думаю, у него проблемы на работе, – подул на угли угасающей темы Кустов.
– Он приходил один? Значит, с Зойкой поругался.
– А я все-таки думаю… – доктор не договорил, он заметил металлический отблеск в глазах любимой.
– На что спорим?
– Мне, в сущности, все равно… – сделал попытку избежать спора Семен Леонидович, но было слишком поздно.
– Не увиливай! На что?
– На что хочешь, – капитулировал Кустов.
– Тогда на желание, – Марта с чувством собственной правоты взяла в руки телефон. – Паш, привет. Я вернулась. А чего у тебя такой голос грустный? Зойка? Куда?
Марта слишком хорошо знала сложные отношения Гафера с его помощницей Зоей, они были влюблены друг в друга, но пока не научились любить, а точнее – принимать любовь. Когда один из них делал шаг вперед, другой неизменно отступал назад, и это издевательство продолжалось почти год. Из-за этого они часто ругались, обижались и расставались, но их неизменно тянуло обратно друг к другу.
А Семен Леонидович поплелся в кухню ставить чайник, прикидывая в уме, чем ему грозит проигранный спор.
Когда голоса вокруг стихли, Настя с осторожностью покинула кабинку в женском туалете. В зеркале напротив отразилось ее напряженное лицо, она умылась и пригладила свои густые от природы брови, если этого не сделать, то они топорщились во все стороны, превращая ее юное лицо в злобную гримасу. Она добавила немного блеска на губы. и они предательски задрожали, какой смысл прихорашиваться, когда никто не приедет ее встречать? Она в сотый раз проверила телефон, пусто, никаких звонков или сообщений типа «добро пожаловать домой», «мы тебя ждем», или хотя бы просто «привет». Ничего.