Позабыв весь свой рэп, все былины,
Балалаечный дикий азарт,
Стану нежной, ахматовской, длинной,
Обучусь, как в семнадцать, азам
Безупречно точёного метра:
Мысль, ясней, чем платоновский «Пир»,
Поскользнётся на шкурке из ветра
И ударится лбом об ампир.
И опять Маяковского всмятку
Будет жадно ерошить душа,
Наступая хорею на пятки,
Амфибрахию в темя дыша.
И взорвётся стена недовольством:
Что за шкет к ней пришёл от сохи —
Беспорядочный, высоковольтный,
Убивающий током стихи?!
И я ей отвечу: «Анна Андревна, в мире, где хам на хаме
Размножается тлёю, способной вертеть
трушными нестихами,
Как девицами на тую, где брат убивает кровного
Брата на самой дурной войне, я не умею – ровно.
Вот такая теперь русская, мать её, литература:
Из таджикской шавермы, из французского рататуя,
Из книг запрещённых про ополчение, из икающего
Икара,
Из Рыжего и Лимонова, из припадочного Захара.
Из нас из всех, «сильных, злых и весёлых»,
Как говорил Николай Гумилёв, спасибо ему за всё.
Блаженны те, кто правильны и тихи, кто
неправильны и лихи…
Я живу у стены со стихами, и меня ненавидят стихи.
8 ноября 2021 г.