Парадиз - страница 8

Шрифт

Интервал

северная луна.

Не доходя до турецких пушек, я втаптывала бычок

Во глубокий, почти первобытный, снег, прижимаясь

к тебе плечом.

Зная, что мужу глава – Христос, жене – муж,

а Христу – Бог,

Я вбирала в себя, как губка, твой первородный слог.

Ты говорил мне, что надо любить всех, непременно всех!

Цветаевской «льдинкой на языке» блоковский

звякал смех.

Бубенцами отсвечивала Соборность – та, что внутри

несём.

Ребром Евы о гололёд я разбивала всё.

Кто поймет тебя лучше? Я вдоль-поперёк Руси

Распласталась всея кабаком и храмом, накося выкуси,

гой еси.

И лишь Луна, обратная сторона, в день тот была полна.

И она нашептывала на ухо страшные имена:

Миру – мир, а войне – война, там – чужие, а здесь —

свои…

Чудодейственный Спасе, дыхни огнем

в обмороженные ручьи!

15—16 января 2022 г.

Огромный

… и с каждым шагом:
злее,
злее,
злее,
становятся некрупные следы…
Сергей Адамский.

Город – огромный: ларец, шкатулка, каменное поместье.

Я – крохотный, впавший в детство, искус одолевший

мести.

Смотрю на город распахнутыми, смирившимися

глазами:

Передо мною – ни мир, ни меч: поэты сдают экзамен.

Я не участвую в общей гонке за блеском славы.

Я утратил все, кроме бытия. Последнее мое право:

Быть в этом городе всем (никем), класть ноги

на скользкий кафель:

Вне конкурсов. Вне премий. Вне лекций и вне кафедр.

Я отказался от всех ожиданий, от всех сообществ.

Сначала я злился, что жил, как царь, а умру, как овощ.

В город я шёл за отцовской лаской,

сбежав из вражеского огня,

Но никто, кто знал, не узнал меня.

А потом я понял, что здесь не спешат говорить:

«Здорово».