«Вы не удивились?»
Рабби молча покачал головой. Дама милостиво кивала лиловым шиньоном.
Несколько осмелев, рабби Шмуэль заговорил:
«Но я предполагал… если позволите быть откровенным… Видите ли, мне придётся потом рассказать, где я был. А что я скажу? Собственно, этого не может быть…»
«Не может быть, чтобы он оказался женщиной?»
«Да. Извините».
«Вы не можете себе это представить?»
Рабби пожал плечами.
Дама в сером помолчала.
«Это верно, – сказала она. – Он не может быть женщиной. Хотя бы потому, что нельзя не считаться с грамматикой. Всякий раз, когда о нём заходит речь, в Писании употребляется мужской род. Не говоря уже о христианстве. Им пришлось бы переделывать все иконы».
«Как же тогда…»
«Считайте, что я его замещаю».
«Вы? Разве это возможно?»
«Странно, что вас это удивляет. Вы знаток Книги. Неужели вы забыли, что Моисей, когда подошёл поближе, узнать, отчего терновник горит и не сгорает, то закрыл лицо. Как по-вашему: почему он это сделал? От сильного жара?»
«Нет, конечно. Чтобы не видеть того, кто с ним говорил».
«Да, но почему? Почему он не решился взглянуть?»
«На этот счёт существуют разные мнения», – сказал реб Шмуэль.
«Мнения могут быть разные. Но факт состоит в том, что человек не может встретить его воочию. Иначе умрёшь. Волей-неволей приходится искать посредников».
Снова молчание; гость поглядывал на горящие поленья.
«Вы разочарованы?»
«Я? – сказал рабби, очнувшись. – Нет, нет… ни в коей мере».
Он насадил пенсне на свой могучий нос, постарался сидеть прямо.
Дама в сером промолвила:
«Я вижу, наш разговор как-то не клеится. Расскажите немного о себе».
«Что рассказывать… Вы, вероятно, и так всё знаете».
«Мне интересно услышать из ваших уст».
«Я живу в…» – он назвал свой городок.
«Постойте, я должна вспомнить, где это. В Польше?»
«Ближе. Недалеко отсюда. Раза два выезжал по делам в Винницу, а так всё время дома. Жена моя умерла. Детей нет. Я там что-то вроде местной знаменитости. Думают, что я Бог весть кто и всё знаю. Но на самом деле…»
«Утверждение, что мы знаем только то, что ничего не знаем, – заметила дама, – старая философская песня. Тем не менее, насколько мне известно, вы единственный человек после Израиля Баал Шема, кто владеет Именем».
«Так считается…»
«Почему вы ни разу не воспользовались вашим могуществом?»
«Почему я должен был им воспользоваться?»