Маша ездит по этой дороге два раза в год: первый раз в конце весны, когда уезжает на дачу; второй раз в начале осени, когда возвращается в город. И хотя от взрослых Маша знает, что между дачей и городом 50 километров, ей кажется, что никакими цифрами это расстояние не измерить. Это просто другой мир. Сложно сказать, в какой момент всё начинает меняться. Может быть, уже в самой машине, может, на выезде из города, а может, когда сворачивают с трассы к деревне.
Дорога начинает спускаться вниз, мимо коровника, мимо пекарни, где пекут самый горячий, самый воздушный на свете хлеб, мимо завода, рядом с которым всегда пахнет козинаками, мимо старой бани. А вдали, за крышами дач поблескивает на солнце голубой лоскуток. Он кажется крошечным и далеким, но Маша знает, что если продолжить спускаться вниз по дороге, лоскуток этот развернется в широкую атласную ленту без конца и края и станет Волгой.
Но они не едут к реке, а сворачивают на узкую тенистую улочку. Машина не сразу попадает в колею, подпрыгивает, замедляет ход. Маша прижимается носом к стеклу, разглядывает знакомые заборы и дачи. А вот и их дача! Бабуля уже ждет, открывает калитку, стоит, уперев руки в бока, улыбается, говорит:
– Ну наконец-то приехали! Устали? Проходите на кухню, я зеленые щи сварила. А вчера Тамара мне сметану деревенскую принесла. Олег, садись с нами поешь! Упарился, наверное, мешки Машины таскать.
Взрослые уходят на кухню, а Маша отправляется в сад. Осматривает песочницу, проверяет, где какие овощи бабуля посадила в этом году, какие цветы уже распустились.
Когда она возвращается к калитке, Олег уже завел машину. Мама обнимает Машу на прощанье, целует в щеку. Маша морщит нос, но терпит.
– Ну все, я поехала, – говорит мама, но медлит, никак не садится в машину.
– Я скоро приеду, – добавляет она.
– Знаю, – говорит Маша.
Ей не терпится подняться на чердак и, высунувшись по пояс в окно, увидеть вдалеке блестящую на солнце Волгу.
– Не скучай, Марусь, скоро приеду, – повторяет мама и садится в машину.
Когда машина трогается и начинает медленно ползти по узкой улочке, Маша, помахав рукой на прощанье, возвращается в сад. На ходу сбрасывая шлепки, она забегает по лестнице на второй этаж, потом по еще одной лестнице карабкается на чердак, и там, отворив окно, смотрит на раскинувшийся перед ней простор. Солнце блестит на покатых крышах, переливается на поверхности реки. Глаза у Маши светятся. Впереди бесконечное лето, такое же бесконечное, как сама жизнь.