– Да не нервничай ты так, – сказал я и шагнул вперед. – Это морг какой больницы?
– Вторая городская, – парень присел рядом с грохнувшейся на пол коробкой. – Вот дубина, грим расколотил… Надежда Павловна мне завтра все волосы повыдирает. Она его по блату достала…
Он бережно поднял расколовшуюся на две части коробку с пола. Да, точно, театральный грим. У него пальцы даже до сих пор измазаны. Указательный в красном, а на среднем – светло-голубой. Устраивал старушке посмертный макияж что ли?
– А зачем грим? – спросил я.
– Что значит, зачем? – мой собеседник выпучил глаза. – Чтобы вид был приличный. Похожий на себя при жизни. Или даже лучше. Они, знаешь ли, всякими к нам приезжают. И с перекошенными рожами, рот раззявлен, глаза открыты. Трупные пятна, опять же. А им скоро на выход. Думаешь, им было бы приятно лежать перед всеми таким некрасивым? Вот я и занимаюсь… Коробку вот из-за тебя разбил. Может, заклеить как-нибудь можно? Знаешь, как удобно с этим гримом? Где новую-то взять?
– Да заказать на озоне, делов-то, – сказал я. Парень похлопал глазами, на лице его отразилось полное и абсолютное непонимание. Но он тут же овладел собой, рассмеялся, махнул рукой жестом: «Ну да, точно, как я сразу не догадался!»
– Кстати, а как тебя зовут? – спросил он. – Тебя без документов привезли, так что ты пока только под номером проходишь. Но не назвать же тебя семьсот тридцать четвертым.
– Жан, – ответил я.
– Серьезно? Жан? Прямо так в паспорте и записано? – и такой неподдельный восторг в голосе.
– Ну да, Жан Михайлович Колокольников, – я утвердительно кивнул.
– Шутник был твой папаня, – криво усмехнулся он. – Мне бы такого… А я Веник. Ну, в смысле, Вениамин.
– Очень приятно, – я вежливо кивнул, но руку протягивать не стал. Во-первых, его пальцы до сих пор были в гриме. А во вторых – он трогал труп без перчаток! Чтобы не обдумывать эту мысль долго, я спросил. – Вторая городская – это же рядом с Площадью Труда.
– Не, – он помотал не очень чистыми патлами. Разве им не полагается носить головные уборы? С другой стороны, курить им тоже должно быть запрещено… Нда. Привозят, значит, бабушку в гробу хоронить, а от нее табачищем и алкоголем разит. Будто она перед похоронами решила оторваться по полной. – Это на Куйбышева, за Дунькиной рощей. Рядом с площадью Труда – третья.