Две кругосветки - страница 15
Сосед всё тормошил девочку за плечо, словно пытался втолковать ей что-то важное.
Наконец до неё дошло:
– Нельзя ложиться и засыпать, если не хочешь захлебнуться.
Луша кивнула, выпрямилась и медленно выговорила в ответ несколько слов на чужом языке. Получилось, хоть и не без труда. В ответ сверкнула белозубая улыбка.
Луша хотела ещё что-нибудь сказать, но тут всё снова ухнуло вниз. Она поспешно отвернулась и молча прикрыла глаза, чувствуя мутную сосущую тяжесть внутри. Казалось, её вот-вот стошнит застрявшими внутри вязкими гортанными словами чужого наречия. Вежливее промолчать. Вниз – вверх, вниз – вверх. О господи!
«Я – в трюме. В душном, вонючем трюме дырявой посудины, гружённой „чёрным деревом“ – так, кажется, называли португальские торговцы невольниками свой живой товар.
Угораздило же попасть в какой-то дремучий век!.. Ничего себе провалилась! Впрочем, на дне карстовой пещеры тоже, наверное, не сахар… Может, и к лучшему?
Но какая гадость эта морская болезнь! Ой, мамочка! Ой, домой хочу!
Хотя от морской болезни и в двадцать первом веке не делают прививки…»
Луша крепко зажмурилась, пытаясь справиться с очередным приступом тошноты. В глазах мелькали разноцветные пятна. Ей вспомнилось нынешнее лето: вот они с братом у бабушки в деревне, сидят на траве под старой яблоней – Луша с калейдоскопом, а Русь-ка – с книжкой.
Книжка была приключенческая, про работорговцев и пиратов. Руся читал её запоем, а потом в красках пересказывал Луше леденящие душу истории про бедных негров и алчных торговцев невольниками.
Больше всего их обоих поразил рассказ о том, как штиль на много дней задержал судно с невольниками вдали от берега, в открытом море. «И тогда на корабле стали выдавать воду по кружке в день. Потом по полкружки, а потом… половину невольников просто сбросили в воду. Акулам на съедение».
Старая плавучая калоша снова провалилась между валами, и Луша вместе с ней. Так и тянулось это бесконечное вниз-вверх, туда-сюда…
«Ладно, рано отчаиваться, – в конце концов подумала девочка. – Раз уж я не свернула себе шею, сверзившись в карстовый провал, то и тут как-нибудь выкарабкаюсь. К тому же нас качает, и сильно качает… Значит, никакого штиля нет!
Луша искоса взглянула на соседа, сидевшего молча, бессильно опустив голову на грудь, и упрямо пробормотала: