Последнее рыженькую потрясло и заставило поверить Лоре. А та
договорила:
- Надо потихоньку сказать мужчинам, чтобы не выходили. Слушай,
Нея. Меня выводили, чтобы показать, в каком положении мы тут.
И-морги хотят выменять нас на кого-то. Так что капитан и другие
знают, что происходит. И собираются нас выручать. Пусть мужчины
ничего не делают. Иначе – умрут. Эти и-морги – они психопаты.
Они передали по цепочке вести, и Лора с грустью проследила, как
мужчины с видимым облегчением обмякли, отказавшись от мысли
сбежать. Кажется, здесь, на лайнере собрались представители сильной
половины человечества, которые в процессе приобщения к богатству
слишком разнежились, – с грустной усмешкой подумала Лора.
Потом она немного задремала, а проснулась от смущения,
почувствовав даже во сне, как сердито забурчал голодный желудок. Но
рядом никого не оказалось. Да и голодной была не только она.
Хозяйка апартаментов неподалёку сокрушалась, что не сообразила
устроить здесь ужин на двоих. Лора снова грустно улыбнулась.
Из коридора послышался странный шум, и в комнате все тревожно
примолкли.
Шум приближался. Беспокойно прислушиваясь, Лора услышала
знакомый гнусавый голос одного из и-моргов. На этот раз в голосе
звучало чуть не кровожадное торжество. Голоса приблизились – и на
пороге появилась целая толпа, во главе которой высилась знакомая
Лоре фигура.
Его сильно ударили в спину, и Монти по инерции сделал несколько
шагов в комнату. Остановился. Довольно низкорослые и-морги
торжествующе что-то прогнусили, обходя его, высокого и
широкоплечего, со всех сторон (как ликующие дворняжки вокруг
пойманного породистого пса – с беспокойством подумала Лора) и
пропали в коридоре. Зато в дверном проёме остались два
человека.
Люди в комнате почти не дышали.
Лора, присматриваясь к уиверну, встала.
Монти держался очень неуверенно. Ничего удивительного – на
глазах была кожаная повязка. Причём пришпиленная очень плотно и
явно нарочито небрежно: его великолепные волосы, за которыми он
ухаживал, иначе бы они не были такими волнистыми, вокруг повязки
смялись и торчали во все стороны, наполовину оставшись в повязке.
Он слегка морщился, потому что, натянутые, волосы или рвались, или
стягивали кожу. Рот разбит в кровь – и, кажется, только что: весь
подбородок измазан кровью. Монти был всё в том же, ослепительно
когда-то белом костюме, сейчас тоже мятом и грязном. Руки – за
спиной.