Француженка что-то бурно ему залопотала, но Всеволод лишь махнул на неё рукой и пояснил Тимошке:
– Заступается.
Все обернулись на звук отъезжающей кареты и увидели, что площадь перед зданием цирка опустела.
– Ну и ночка, – пробурчал лакей Никодим. – Не приведи, Господи.
Он поскрёб рукой лоб под белым курчавым париком и обвёл глазами ребят.
– Пожалуй, промолчим мы с Вивьенкой о вашем вояже, князюшка. Но уж этого пострелёнка одного домой не отпустим, не обессудьте. Не ровён час, ваш дружок снова какой фортель выкинет, а нам потом переживай.
Он вопросительно посмотрел на гувернантку, и та по его улыбке поняла, что дело, пожалуй, заканчивается миром. Обрадованный Всеволод сказал ей что-то по-французски. Она энергично затрясла головой и защёлкала пальцами:
– Ванька, Ванька!
Тимошка уже слышал, что в Петербурге так часто называют извозчиков, и понял, что его хотят довезти до самого дома.
– Поезжай, Тимошка, не отказывайся, – попросил его Всеволод. – Я тебя никогда не забуду.
– Дай Бог, ещё увидимся, – по-взрослому попрощался с ним Тимка. – Если выпадет минутка и я мимо твоего дома буду пробегать, может, повезёт хоть мельком тебя увидеть.
Глядя на такое трогательное прощание, лакей прослезился от умиления и уже ласково подтолкнул Тимошку к подъехавшей пролётке:
– Садись, не задерживайся, да дорогу не забудь показать.
Он расплатился с извозчиком и сурово погрозил ему пальцем:
– Не балуй у меня, доставь парня по назначению. Я твой номер на всю жизнь запомнил.
– Не сумлевайтесь, ваше благородие! Домчим в наилучшем виде, – лихо отрапортовал возница и щёлкнул кнутом. – Вези, касатка!
Коляска, шурша колёсами на резиновом ходу, двинулась по уже знакомым улицам вдоль набережной небольшой речушки с названием Фонтанка. Тимошка, откинувшись на сиденье, думал о том, что князь Всеволод, наверняка, очень одинок в своём роскошном особняке, битком набитом людьми, и живётся ему там в сто раз хуже, чем самым распоследним, но дружным беднякам в их селе. Он вспомнил сельского пастуха дядю Колю, всегда окружённого ватагой детишек, и с грустью подумал, что ещё не скоро увидит его младшую дочку Любку, с которой так весело было бегать на пастбище – относить дяде Коле нехитрую еду, а взамен приносить целые охапки душистых берёзовых веников с чуть липким молодым листом.