Домой Витковский вернулся поздно ночью. Но это не помешало ему разбудить жену.
– Посмотри, сколько я заработал, – сказал он ей перед тем, как исполнить супружеский долг.
Теперь некогда известного Витковского тоже надо было искать. Учитывая, что целью был не он, а Николаенко, я перебрал с десяток человек и даже вспомнил своего однокашника: «Серёга Чуин водку чует, а потому не просто так вот этот редкостный мудак[3] по кабинетам всем кочует». Всё соответствовало действительности. Чуин и водку чуял, и мудаком был приличным со школьной скамьи. К этому времени он сделался работником органов местного самоуправления, что распахнуло ещё более широкие горизонты перед его даром. Тем более что совсем даром.
– Здоров! – заорал Серёга в трубку. – Ты же знаешь, что ко мне вход по предъявлению.
– В том-то и дело, что я без документов.
– На хер мне твои документы: приходи с пузырём, и я вас обоих встречу.
Приблизительно через полчаса мы проследовали в кабинет Чуина. Тот мусолил дольку апельсина и мудро смотрел в окно. За его спиной так, чтобы не очень бросаться в глаза, висел лозунг: «Секс и пьянка – вечные ценности Человечества и Современности!» Я осторожно пожаловался ему на свои мытарства последних трёх дней.
– Так ты знаком с этим журналюгой?! – почти возмутился Серёга, услышав фамилию Витковский.
– А кто ж его не знает? – безразлично ответил я.
– Этот сукин сын совсем недавно набил мне лицо, – как бы делясь сокровенным, сообщил Чуин.
«Правильно сделал», – подумал я, но предпочёл ответить уклончиво:
– Ты-то с ним что не поделил?
Чуин аж подпрыгнул:
– Это я не поделил?! Пили вместе, всё было нормально. Потом пара отвалила, а он стал у меня выпытывать, где я живу, куда меня везти… Ну, я ему и врезал. А потом он мне.
– Может, Гриня просто подвезти тебя хотел или те двое, что были с вами, попросили тебя сдать домой?
– Вот именно: сдать. Ты что, не понимаешь, что я – номенклатура?
– А чего ж ты, номенклатура, пьёшь со всеми подряд?
– Они – не все подряд: меня с ними познакомили. Нормальная пара. Странно вообще, что он около казачества ошивается. Николаенко. Не слышал?
Мне захотелось возобновить водочное общение. Теперь уже на радостях. Я оживился и даже продекламировал Витковского: «Я с душой еврейской пылкой, помня раввина слова, на Святые Покрова с казаками пью горилку». Чуин хмыкнул: