Обычно.
Если Эдда чувствует себя как обычно, значит, в этом нет ничего хорошего. Так же как и в моем случае. Я не разговаривала с сестрой со вчерашнего вечера. Она была сама не своя после приема.
Бьянка опускает голову и начинает крутить кольца на своих пальцах.
– А ты как? – спрашиваю, сделав еще пару глотков кофе.
Сестра снова пожимает плечами, лицо ничего не выражает. Между нами повисает тишина. Где-то за окном раздается пение птиц. Я наблюдаю за тем, как солнечные лучи играют на ее рыжих локонах, переливаясь…
– Это нормально? – вдруг спрашивает она, вскинув голову. – Ничего не чувствовать? Я ничего не чувствую. Не то, чтобы я вообще питала хоть какие-либо чувства к нашему отцу раньше, но мне всегда казалось, что смерть должна быть болезненной. Он же все-таки был нашим отцом. Может, с нами что-то не так?
– Мы Эспасито. С нами с рождения что-то не так. – резко отвечаю я, и заметив промелькнувшее разочарование на ее лице добавляю. – Но это вовсе не значит, что мы сломаны. Карлос Эспасито не был отцом года. А мы такие, какие есть. И вообще, нормальность переоценивают.
Бьянка слегка усмехается и заметно расслабляется.
– Кстати, – вдруг вспоминает она. – Вчера ночью я сделала то, о чем ты меня просила.
Замешательство явно отражается на моем лице, потому что она поясняет:
– База Короны. У меня к ней полный доступ.
– Хорошо. Молодец.
Она улыбается и выпрямившись, направляется к выходу в более приподнятом настроении, чем несколько минут назад.
Я останавливаю ее в дверях:
– Бьянка.
Она оборачивается, вопросительно выгнув рыжую бровь.
– Сегодня мне может понадобиться твоя помощь. Держи оружие при себе.
Выражение ее лица становится серьезным, и она кивает:
– Я буду готова.
Она собирается уходить, и я снова окликаю ее:
– И Бьянка. – она склоняет голову набок. – Никакого розового на похоронах.
В ее карих глазах мелькает знакомое озорство, и она фыркает:
– Как скажешь.
Впервые со вчерашнего дня я остаюсь в полном одиночестве. Нужно подготовиться и рассчитать всевозможные проблемы, которые могут сегодня возникнуть…
Спустя пару часов я покидаю кабинет, окончательно решив, что буду использовать его только для встреч. Атмосфера там давящая, словно дух отца все еще обитает в том кресле. И не только там. Во всем особняке царит по истине гробовая тишина. Кажется, будто все затаили дыхание, а время остановилось.