– … Псалтирь есть?
– Есть. И Евангелие, и Литургия.
– Только псалтирь… Ты, это, прости меня за то, что я в прошлый раз накричал на тебя: ты не виновата, что я пьяный полз через дорогу. Это меня Бог вразумляет, зачем-то спасти хочет… Но всё бесполезно, – Витька не понимал, почему его вдруг понесло на откровенность перед «малявкой». Впрочем, она имела на это право, ведь она единственная по-христиански отнеслась к нему.
Поэтому Витька и решил, что между ними всё должно быть честно. В конце концов не известно, сколько продлится их общение.
– Господь наш Иисус Христос тебя, Витя, тоже любит, – как-то жалобно прошептала девушка.
– Он хочет, чтобы я пить бросил, а я… не брошу.
– Почему?
Витька опять зло посмотрел на Катю и подумал: «Ничего она не понимает».
– Не могу! Это – моя жизнь, у меня другой нету. Мне ничего не нравится и не интересно: ни телевизор, ни женщины, ни эти компьютеры долбанные. А пить нравится! Я пью, потому что хочу! И не будем больше об этом – я просто сказал честно, чтобы у тебя не возникло никаких иллюзий: я – алкаш конченный, запойный и не исправлюсь. А Бог без моего желания ничего изменить не сможет.
– Но в больнице же ты держишься.
– А что мне остаётся делать? Где я здесь бутыль возьму? Я уж у кого только не просил – бесполезно. Разве что взломаю дверь, где спирт хранится – но я ведь не вор и, надеюсь, им не стану. Но из больницы выпишут рано или поздно и я сразу напьюсь – я этого хочу до последнего писка своего грешного тела, как последний наркоман. Так что спасибо тебе за всё, но лучше уходи, учись, радуй родных. Женщине ведь что нужно? Чтоб её любили, чтоб мужик рядом надёжный имелся – вот о чём молись. Давай, вперёд!
Катя замялась.
– Можно, я ещё у тебя побуду?
– Дура ты.
– Хотя бы пока в больнице лежишь?
Витька посмотрел на неё и улыбнулся. И как ему только могло померещиться, что он её целует? Да был бы он нормальный мужик, берёг как сестру, пылинки сдувал.
– Хорошо, но после больницы не смей обо мне ничего узнавать – мала ещё для таких стрессов.
Почувствовав в его голосе непривычную мягкость, Катя улыбнулась.
– Витя, расскажи мне про свою жизнь.
– Вот ещё! Я сам о ней думать не желаю, и ты не зуди.
– И всё же, как так получилось, что у тебя, хорошего человека – а ты – хороший, хороший, я же чувствую – так нелепо жизнь сложилась?