– Секретное дело, да еще к товарищу первому секретарю горкома? Хм… Документы проверил? Что за дело?
– Нет, товарищ Джабраилов, документ есть, однако гражданин ссылается опять же на секретность, – пожал плечами постовой.
Да, правильно ведет себя милиционер, товарищем меня не называет, пока мой статус не прояснили вышестоящие товарищи. Гражданин может оказаться и своим товарищем, и чужим врагом, нужно понимать такой ответственный момент для простого постового. Его дело доставить и присмотреть, решать же со мной – это уже точно ни к нему.
– Что у вас, гражданин? – теперь обращаются уже ко мне.
Явно сообразил дежурный товарищ Джабраилов, что мое место в советской системе координат не определено достоверно, поэтому обращение "гражданин" четко выделено голосом и произношением. Это уже больше плохо, чем хорошо, ведь все вокруг друг другу товарищи. А всякие граждане теперь в камере чалятся и на жизнь другим гражданам жалуются.
Я просто протягиваю ему свой паспорт, потому что объяснять самому все очень непросто. Нужно что-то такое определенное показать, с моими данными, фотографией и еще всем остальным, чтобы уже дальше вести предметный разговор.
– Обратите внимание на дату выдачи документа. И дату моего рождения, – негромко говорю я уже насторожившемуся дежурному.
Сам обращаю его внимание на то странное обстоятельство, чего никак не может оказаться в это время и в этом месте.
Пожилой грузин молодцом оказался, не стал сразу кричать о непонятной подделке и вражеских происках, сначала сравнил мое лицо и фотографию, потом внимательно перелистал все страницы документа.
– Интересно, – сказал он и еще раз повторил. – Интересно.
Нашел место регистрации и немного обрадовался:
– А почему именно к нам? А не по месту регистрации?
Вот и первый вопрос настоящего бюрократа! Почему не в том горном поселке я обращаюсь к властям? Зачем приехал именно в Сталинири? Которое никакого отношения к данному документу не имеет и иметь не хочет категорически.
Тем более, что в такие страшно-опасные времена, когда других бюрократов от власти хватают по ночам на квартирах, сажают в черные автомобили и тащат в темные подвалы на допросы с пытками.
Я усмехаюсь, поняв естественное желание чиновного бюрократа перекинуть нарисовавшуюся внезапно проблему в другие инстанции.