Песня о Буревестнике. Стихотворения и воспоминания - страница 13

Шрифт
Интервал
В горние селения
Для увеселения
Тамошних читателей,
Для обогащения
Тамошних издателей,
А пребуду здесь здоров
Для забавы цензоров.
Конец 1890-х – начало 1900-х годов (?)

«День сгоревший хороня…»

День сгоревший хороня,
Ходит Ночь в немой тревоге
От огня и до огня
По дороге, без дороги.
Потеряв от скорби разум,
Смотрит Ночь печальным глазом
Во дворцы и окна хат —
Всюду, где огни горят.
Встанет тихо под оконцем:
«О, зачем горят огни?
Умер день, рожденный солнцем,
Не зажечь другие дни!»
Вот – глядит в мое окно:
«Слушай, спать пора давно.
Боль бессонницей не лечат!
Погаси же свои свечи!»
Я – смеюсь: «Ошиблась ты!
Разве здесь свеча пылает?
Здесь горят мои мечты,
Это – сердце догорает!»
Слышу тихий вздох вдовы,
Шелест шелковой травы.
Птицы, вспугнуты совою,
Осыпают сосен хвою.
Листья черные латаний,
Точно пальцы злой руки,
Разрывают Ночи ткани.
Как шаги ее легки!
И под нежными шагами
Светят росы жемчугами,
Шепчет росная трава
Ночи нежные слова.
…Так до самого рассвета,
День сгоревший хороня,
В бархат траурный одета,
Ходит Ночь вокруг меня.
1910-е годы (?)

«Нравится мне вся земля…»

Нравится мне вся земля.
Но всего лучше на ней —
Вы, молодые цветы
Около старых камней.
Душа художника, как свод небес,
Сияет яркими звездами.
Свобода любит красоту,
А красота – свободу.
То, что красиво, – красиво,
Даже когда увядает.
То, что мы любим, – мы любим,
Даже когда умираем.
1917

«Уважаемые покупатели…»

Уважаемые покупатели!
Мои книги – это сердце мое.
И вот я продаю вам его
По целковому за порцию.
Превосходные ценители искусства,
Совершите ваш строгий суд:
Все ли запятые на месте у меня?
        Хороша ли музыка слов?
Предлагая вам эту забаву,
Я не имею скрытых мыслей
И не думаю о суде осла
Над соловьем, вечным пленником песни.
Но, когда изнемогаешь от любви
В болоте, где любить некого,
Готов спросить и ядовитую змею:
«Хорошо ли я умею петь, родная?»
Конец 1910-х или 1920-е годы

«Рыжая, как ржавое железо…»

Рыжая, как ржавое железо,
Высохшим пятном горячей крови
Распростерлась предо мной бескрайно
Звонкая, песчаная пустыня.
Ни единой птицы в синем небе,
Только – солнце, точно рана в сердце.
А в песчаном море – ни былинки,
Только я один блуждаю зверем.
Посреди пустыни – колокольня,
Маленькая, серая монашка, —
Стонет над песками медный голос,
Стонет, замирая безответно.
Тоненькая змейка цвета стали
Смотрит изумрудными глазами
Следующая страница