Наконец толпа зашевелилась, и на дальнем конце площади показался Радим. Он быстро поднялся на невысокий помост, остановился у длинной скамьи и мрачно оглядел собравшихся. Мне показалось, что в эту минуту он, как и я, ненавидел этих людей за то, что они пришли поглазеть на чужую беду.
Снова раздался шепот, и на помост поднялся князь. На нем, вопреки моим ожиданиям, была простая беленая рубаха, на поясе висел короткий меч. Я скользнула взглядом по Радиму. Тот был безоружен. Князь выказывал неуважение каждой минутой своего пребывания в Свири. «Почему он хочет войны?» – думала я, наблюдая, как два воина в синих плащах становятся по обе стороны от князя. В одном из них я узнала Вадима, не пропускавшего нас сегодня к Альгидрасу, и почувствовала облегчение от того, что нарушение приказа не обернулось для него неприятностями. Тут же я подумала о Ростиславе и его товарище. Где они? Не узнал ли князь о нашем приходе? Не наказали ли их? Словно в ответ на мой вопрос воины в красных плащах, стоявшие чуть в стороне от скамьи, на которую сели князь и Радим, расступились. Вперед вышел Ростислав, тоже одетый в парадную форму. Значит, все у него хорошо. Впрочем, выражение лица у свирского воина было под стать Радимову: глядел он мрачнее тучи. За ним на площадь вышел Альгидрас, и мое сердце сделало немыслимый кульбит, а потом сжалось, точно попало в тиски. Он по-прежнему был босиком, штаны и рубаха выглядели так, будто его валяли в грязи, на скуле отчетливо виднелась широкая ссадина. Ростислав взял Альгидраса за плечо и подвел к скамье, а потом, не дожидаясь приказа, быстрым шагом направился в сторону свирских воинов и затерялся в море красных плащей.
Альгидрас стоял перед князем и молчал, молчал и князь, разглядывая хванца так, точно видел впервые. Я искала признаки триумфа на его лице, однако князь Любим выглядел уставшим и раздраженным. Словно ему вовсе не доставляла удовольствия эта сцена. Но если это так, тогда зачем?
– Олег, воин Свири, – негромко произнес князь, опираясь локтем о колено. – Тебя обвиняют в убийстве воина княжеской дружины. Тому есть свидетели. Ты признаешь свою вину?
Любим говорил тихо, но его голос четко слышался на площади.
– Нет, – ответ Альгидраса получился гораздо громче.
Князь вздохнул, словно мечтал побыстрее разделаться с неприятной обязанностью, а Альгидрас нарушил его планы. Было в этом вздохе что-то будничное, будто не решалась сейчас судьба живого человека.