– Ах, какая тяжелая жизнь, – подтрунила Реа и обогнала служанок, чтобы скорее поприветствовать брата.
Он вытянул руки, и девушка позволила себе улыбнуться, подаваясь в объятия Лексоса.
От него пахло солью и влажностью, как от старых домов из замшелого камня. Реа сделала глубокий вдох. Не то чтобы ей нравился запах, но он был приятно знаком.
Супруги сменяли друг друга, Лексос всегда оставался прежним.
– Где остальные? – спросила Реа, отстраняясь.
– Хризанти на кухне.
– А Ницос?
– Сама как думаешь?
Мастерская находилась там, где в обычном доме располагался бы чердак. Реа иногда навещала Ницоса и едва могла разобрать очертания верстаков под завалами шестеренок, изящно выкованных цепей, разнообразных штифтов и шурупов. Большинство изобретений включали в стандартный набор животных, созданных прежними стратагиози, но менее удачные экземпляры выпускали в сад, где они свободно бродили, пока их не поражала ржавчина.
– Не будем ему мешать, – предложила Реа, – и пойдем на кухню.
Там они нашли Хризанти, которая держала в руках узкую длинную скалку и бережно раскатывала тесто по гранитной столешнице. В миниатюрной и хрупкой девушке еще дышало детство, хотя все они оставили эти времена в прошлом, по крайней мере, сотню лет назад. Но, наверное, облик младшей сестры всегда будет напоминать Рее о незабвенной поре юности.
Близнецам достались темные волосы матери, а Хризанти пошла в отца. Все четверо потомков Аргиросов унаследовали прямой нос, свойственный роду, чуть опущенные уголки глаз, темно-синюю радужку. Хризанти же отличалась от сестры и братьев яркими золотыми локонами и треугольным, но не острым, а скругленным подбородком, как у Васы. Даже походка у младшей дочери и отца была схожая – обманчиво осторожная, несмотря на непоколебимую уверенность представителей семейства.
Но порой Рее казалось, что всем досталось чувство уверенности, кроме нее.
Лексос проводил время дома, задачи у него были ясные и понятные, и он всегда соответствовал ожиданиям Васы, какими бы высокими те не становились. Ницос чувствовал себя в мастерской как рыба в воде, и жизнь его шла по накатанной колее, где все уже давным-давно известно. Вряд ли он испытывал что-либо кроме полного удовлетворения своим существованием.
Зато Реа вынуждена выходить в мир и наблюдать, как супруги умирают, чего никогда не произойдет ни с ней, ни с братьями и сестрой.