Завадская оделась и незаметно ушла. Пошла пешком. Литейный проспект, улица Пестеля, Марсово поле, Миллионная… Незаметно отмеривая километры, она добралась до своей Адмиралтейской набережной.
Ночной город отдавал ей свою красоту и любовь. По дороге она не услышала ни одного ругательства, не лицезрела ни одного пьяного, не столкнулась с грабителями.
Почему-то вспомнился давний эпизод, не такой уж давний, двухлетней давности, как на Марсовом поле на Завадскую напал грабитель. Дело было в январе, она медленно брела в своей тяжелой дубленке, в пятницу, и мечтала о нескончаемом уик-энде, называемом в милиции сокровенным словом – «пенсия»! В момент сладостного получения благословенной пенсии (мечты унесли на три года вперед фантазерку) она и упала от толчка в спину. Неловко поднимаясь, увидела длинные ноги убегавшего грабителя.
Что же ею руководило в тот момент? Будущий позор? Унижение? Она таки догнала грабителя, вызвала милицию из Центрального РУВД, сама доложила дежурному главка, потом они долго разговаривали по душам с немолодой и уставшей, как сама Завадская, следовательшей.
Приехала она тогда домой на патрульной машине в четыре часа утра. Грабителю чуть позже судья вкатала аж восемь лет – он уже был ранее судимым за разбой.
Но в этот день Завадская не вспомнила давний эпизод. Она любовалась городом. Вспоминала все прочитанное о нем, шептала стихи любимых поэтов и никак не могла сообразить, каким образом увязать в один узел желание питерских дам создать Столицу Красоты и романтический образ Города.
И еще один вопрос мучил ее: чтобы женщина могла писать, у нее должны быть средства и своя комната. Эту цитату она слышала где-то в спектакле, дословно не запомнила, но слова въелись в мозг.
Комната есть, а средств нет! Писать надо! Недавно Завадская прочитала мемуары колоритнейшего представителя «Серебряного века», замечательного поэта и прозаика Георгия Иванова «Петербургские зимы».
Получила безмерное удовольствие! Вымысел соседствует с воспоминаниями, документальные факты – со слухами и сплетнями тех лет, и все вместе воссоздает атмосферу блистательного города с апокалипсическими предчувствиями:
«Счастливых стран сияющие речи
Нам не заменят сумрачной Невы…»
Завадская вздохнула. Ей хотелось передать атмосферу нынешнего Петербурга, с его новыми предчувствиями, как-никак, в новое тысячелетие перешагнули.