Талисман. Книга посвящений - страница 12

Шрифт
Интервал
(пускай им безоблачно спится),
ему же пивбар и больница,
базар и вокзал – всюду зал,
на грифе не струны, а нервы,
саднят обнажённые стервы.
Шепчу восхищённо: «Ты – первый», —
Булгаков бы «мастер» сказал.
Я знаю, на свете есть песни
красивее и интересней,
но лучше не скажешь, хоть тресни
про жизнь и её естество.
Запел – и мурашки по коже…
Рабу Яцуненко Серёже
прости прегрешения, Боже,
за каждое слово его.

Попадалово, или объяснение в любви Ларисе Щиголь

В саду поэтическом шляясь без дела,
но с умыслом всё ж: не увижу чего ль,
я вдруг обнаружил, что в сад залетела
неведома птаха – Лариса Щиголь.
И так щеголяла она опереньем,
такой был у песенок ейных запал,
что, как Одиссей на сиренино пенье,
на птицу я эту конкретно запал.
Кто с бабками – лопает супчик севрюжий,
хлебает уныло пустые щи голь,
а я же на завтрак, обед и на ужин
смакую, вкушаю Ларису Щиголь!

Веронике Долиной

Эти очи – на пол-лика.
Эти руки – два крыла.
То ли Вера, то ли Ника,
то ли Долина была…

«Шаги мои неспешны и не гулки…»

Ольге Бешенковской

Шаги мои неспешны и не гулки,
бреду сквозь рощу, пью покоя хмель.
Я полюбил бесцельные прогулки,
в бесцельности которых вся их цель.
Всего-то и работы – дотянуться
до ягоды какой-нибудь съестной,
всего-то и заботы не споткнуться
о ржавый корень, спящий под травой,
всего-то и делов – не оглянуться
на жизнь, что притаилась за спиной.

Всё поровну, всё справедливо

Татьяне Ивлевой

Поэтам деньги не нужны,
их бабки губят безвозвратно,
с приходом денег им в штаны
дуть начинает бес разврата:
дружки, зелёное вино,
шальные девочки-нимфетки,
картишки, скачки, казино,
в итоге – «русские рулетки»…
Чтобы от этой маеты
бедняги кровушкой не харкали,
бабло метётся олигархами —
оне безгрешны и чисты…

Стихи, написанные после безуспешного поиска могилы друга на безлюдном кладбище

Петру Свенцицкому

Наглая сойка и шустрая белка —
пряник с конфетой обеим пожива.
Бабушка ветхая крестится мелко,
мы здесь одни, может, только и живы.
В городе, где нескончаема стройка,
в новом недоме новый нежитель.
– Бабушка ветхая, белка и сойка,
где он покоится, мне подскажите.
Не отвечают ни сойка, ни белка,
бабушка тоже ушла в несознанку.
Был он алкаш, допивался до «белки»,
вывернув души нам всем наизнанку,
но был поэт и саднящие строки
нам, не ушедшим, оставил в награду.
…Вот уж и к нам подбираются сроки
те, о которых нам ведать не надо.
Следующая страница