Талисман. Книга посвящений - страница 8

Шрифт
Интервал
Мальчик в синей новенькой матроске,
с локонами светлыми до плеч.
Выли бомбы, скрежетали доски,
и молчаньем становилась речь.
Вырвались из смертного капкана,
приняла на жительство Сибирь,
и за всех вздыхая покаянно,
за руку взяла, как поводырь.
По снегам, по лужам, по жаре ли
шёл, обид и злости не копя.
Тут тебя любили и жалели,
огорчали тоже тут тебя.
Рано повзрослевший, по-отцовски
всё в себе стараешься сберечь…
Мальчик в синей новенькой матроске,
с локонами светлыми до плеч.

«Никуда уезжать нам не надо…»

Моим санкт-петербургским знакомым

Впрочем, нам и не надо

уезжать никуда

А.Кушнер
Никуда уезжать нам не надо,
Рим, Париж и Венеция – здесь.
Петербурга тире Ленинграда
красота, величавость и спесь.
Зародился российской столицей,
горделиво взметнул купола.
По утрам над Невою дымится
трёх веков седоватая мгла.
Ровно дышат роскошные парки,
и не гаснут проспектов лучи.
Во дворах с зарешёченной аркой
чьи-то тени блуждают в ночи.
И во граде Петровом, где мокро
от холодных осенних дождей,
улыбаясь чему-то, вдоль Мойки
Пушкин резво идёт из гостей.
Летний сад просыпается рано,
сон слетает с богинь и богов.
Сверлит небо струя из фонтана,
пробивая заслон облаков.
А картина меняется снова:
мчит троллейбус, где был экипаж.
Царь с царицей стоят на Дворцовой,
приглашают зайти в Эрмитаж.
Рядом с ними снимитесь на фото
со счастливым смущённым лицом.
Нам в России плохая погода
не мешает, – считает ВЦИОМ1.
Бродит прошлое мраморным эхом
меж дворцов и священных могил…
Разве можно отсюда уехать,
если даже ты здесь и не жил!

«Не желая Господа тревожить по пустякам…»

Валентине

Не желая Господа тревожить по пустякам,
да на это и прав никаких не имея,
всё же с просьбой к нему пробегу по райским мосткам,
избегая в деревьях уснувшего змея.
И найдя старика в небесной его мастерской,
предъявлю ему женщины снимок случайный,
затерявшейся где-то по ходу жизни мирской,
внятных весточек от неё не получая.
И ничтоже сумняшеся, осмелев, попрошу:
поскорей отыщи мне заблудшую деву.
Обозначь ей тропку домой, как в лесу мурашу,
осени на благое и доброе дело.
Я стою пред тобою с дорожной сумкой, небрит,
и бубню отчаянно: озари прозреньем,
ибо, видно, не ведает женщина, что творит —
не обидь её жалостью или презреньем.
Ей по вере воздать бы удачей на много дней —
говорят, всё можешь, чего б не коснулся.
Сделай утро ранним, а закат хоть на миг длинней,
Следующая страница