– А третья?
– Третья? – Костя кашлянул. – Третья – Магия.
Артур поднял брови. Взгляд Виталика затуманился. Большие глаза Лии заблестели.
Артур спросил:
– Кто такой Роберт Фладд?
– Английский ученый. Между прочим, из твоего семнадцатого века, но с потрясающей эрудицией.
– А с Францией он был как-то связан?
– Он жил некоторое время на юге Франции и был воспитателем Шарля де Гиза Лотарингского, того самого, на сестре которого женился Гастон Орлеанский.
– О, эти фамилии мне ничего не говорят, – сказала Лия.
– Потому что ты невнимательно читала «Трех мушкетеров».
– Я кино смотрела шесть раз.
– В кино запоминаешь только фамилии артистов!
– А как поживает Марк Аронович? – вдруг вспомнил Виталик.
– Кто это? – поинтересовалась Лия.
– Костин сосед, большой специалист по фамилиям. Костя, может, пригласим его? – предложил Артур.
– Давайте, мальчики, я люблю новых людей!
Костя отправился к Марку Ароновичу, велев Артуру заварить чай.
– Не волнуйтесь, Константин Георгиевич, я все сделаю не хуже Артура, – взялась за дело Лия.
Марк Аронович выглядел как человек, проводящий большую часть времени на свежем воздухе. Его лоб и макушка за отсутствием волос покрылись ровным светло-коричневым загаром. В речи Лии он уловил легкое придыхание на согласных, характерное для отдаленных от столицы областей. Спросив разрешения у Виталика, он, знакомясь, поднес руку Лии к своим губам. Марк Аронович обладал огромной интуицией.
– Что вы скажете о фамилии Лии, Марк Аронович?
– Я – весь внимание, мои юные друзья. Итак, Лиечка, ваша фамилия…
– Эттингер.
Марк Аронович заулыбался:
– Звучит, как гром.
Костя, прищурившись, смотрел в потолок. Артур с восхищением взглянул на Лию:
– Похоже на Шредингер.
– Это кто?
– Как кто? Основное уравнение в квантовой механике – уравнение Шредингера!
– Физик? Я знаю только Эйнштейна, – сказала Лия.
– А о Ландау кто-нибудь слышал?
– Да.
– И все же Эйнштейн – самый великий физик, – поддержал Лию Марк Аронович.
– Самый известный, – поправил его Артур.
– Что вы хотите этим сказать, юноша?
– Хочу сказать, что важным оказывается не то, что есть на самом деле, а что об этом говорят.
– В этом, юноша, вы абсолютно правы. А кто, по-вашему, самый лучший?
– Энрико Ферми.
– А как же теория относительности?
– А что теория относительности? Ни мне, ни вам, никому из присутствующих от нее ни жарко ни холодно. Но дело не в этом.