Вторая же причина моей злости – то, как клиника мне досталась. Раньше она принадлежала моему отцу. Он – ветеринар по профессии – управлял ей, сколько я себя помнила. Обычно отцы не передают ни с того ни с сего свой бизнес дочерям-подросткам, но моего отца обычным и не назовешь. Впрочем, решения его все равно никто не спрашивал.
Полиция так и не смогла определить, как именно он погиб. Орудия убийства не нашли, но и вообразить, как возможно сделать такое голыми руками, никто не мог. Один из спасателей сказал, что папу словно грузовик сбил. Ожоги это, впрочем, не объясняло.
Подозреваемых не было, как не было и отпечатков пальцев, следов, частичек ДНК, волос и чешуек кожи – ничего из того, что обычно находят следователи в сериалах. Записей с камеры наблюдения тоже не осталось. Даже мотив придумать никто не смог. Из дома ничего не украли, во всех комнатах, за исключением той, где умер папа, все было по-прежнему.
И все это меня бесконечно злило.
Я приходила в клинику уже неделю и в основном проводила время в тихом и маленьком папином кабинете. Нигде больше мне не было так спокойно. Бывало, я заходила в процедурный кабинет, надевала маску и исчезала для остального мира. Все, что мне нужно было делать, – гладить животных, успокаивая их. В вестибюле же я чувствовала себя уязвимой, словно щенок в витрине зоомагазина. Вот только я была не щенком, а росомахой, к тому же бешеной.
Так или иначе, регистрировать посетителей было больше некому, поэтому я опустилась в кресло Доминика и впилась ногтями в ладони, пытаясь отвлечься. Я убеждала себя, что все будет нормально – на «хорошо» я даже не замахивалась, – если мне не придется ни с кем разговаривать.
Входная дверь открылась, как раз когда я думала об этом.
Вошедшая без колебаний направилась прямо к стойке – словно ракета с тепловым наведением и нарисованным на корпусе радостным лицом. На вид я дала бы гостье чуть больше двадцати. У нее были каштановые волосы и изящные очки в тонкой оправе. Ее карие глаза встретились с моими, стоило ей меня заметить. Посетительница улыбнулась мне дружелюбно и хищно одновременно.
Она пришла без животного – в ветеринарной клинике это всегда не к добру.
– Ты, должно быть, Маржан, – произнесла гостья. – Мне жаль, что так случилось с твоим отцом.
Она еще и имя мое знала. Это было даже хуже.