– Свободен, Митрич, – объявила Марина.
– А как же гостиница? – забеспокоилась Лиза
– Она в двух шагах. Я потом тебя провожу. Или Колька. Чуть позже.
– Хорошо, – кивнула Лиза, забирая сумку из открытого водителем багажника.
– Вот тут я живу, – Марина кивнула на приткнувшийся к пологому склону дом. Желтая краска на нем живописно облупилась, обнажая прежнюю зеленую масть, и поэтому двухэтажное здание больше всего напоминало десантника в камуфляже.
В квартире Марины царил какой-то непонятный беспорядок, словно она наспех рылась в собственных вещах, да так все и бросила. Полированный стол был завален папками, коробками и пустыми пакетами из-под чипсов.
Они прошли на кухню, и Лиза получила чашку крепкого горячего чая. На столе появилось печенье «Юбилейное», батон и начатая пачка масла.
– Есть хочешь?
– Нет, я обедала в самолете, – покачала головой гостья. – Мне бы в гостиницу. Устала я…
– Ладно, тогда я попробую ещё раз позвонить Глебу.
Марина схватила с подоконника телефон и принялась лихорадочно тыкать в кнопки.
– Не отвечает… – Она как-то сразу сникла, ссутулилась и села к столу, зажав ладони между колен. – Не отвечает, – повторила она с отчаянием.
– Да что случилось? – не выдержала Лиза.
– А вот что случилось, – Марина внезапно вскочила и рванула дверцу холодильника так, словно рвала на груди рубашку. – Вот!…
И на кухонный стол, застеленный веселенькой клеенкой с Винни-Пухами, летящими на воздушных шариках, рядом с надорванной пачкой печенья и начинающим таять маслом шлепнулась кисть человеческой руки в полиэтиленовом пакете. Отдельная. Сама по себе. С очень неаккуратно обрубленным краем.
– Что это?! – взвизгнула Лиза и отпрыгнула к плите. Чашка грохнулась на пол и разбилась вдребезги.
– Ты не видишь? – пожала плечами Марина. Глаза ее горели мрачным огнем.
– Это… Это похоже на руку… Человеческую…
– Это и есть рука! Точнее, кисть руки.
Лизе стало тоскливо. Вот так и попадаются доверчивые дурочки вроде нее. Сначала соглашаются ехать на край света. Потом садятся в машину к незнакомцам. Или незнакомкам – сейчас не поймешь, кто опаснее, мужчины или женщины. Потом с легким сердцем заходят к ним в квартиру и пьют чай со всякой гадостью… А потом выясняется, что эта гадость хранится в холодильнике вместе с мертвой человеческой рукой. Куском руки. Черт, может ли рука быть живой или мертвой? Да какая, собственно, разница?