Джесс велела себе взять себя в руки. Ей двадцать пять лет, она профессиональный журналист, а не сопливая девчонка, готовая влюбиться в знаменитого эпатажного красавца. Пора вспомнить, кто она, и вести себя соответственно.
– Привет, Ксандер, я пришла взять у вас интервью, – весело заявила она. – Точнее, сегодня я заменяю Мэгги, с которой вы договорились… – Ее улыбка увяла оттого, что он не перестал хмуриться. – Ну да, я немного опоздала, но виной всему задержка поезда. Поезд, на котором я ехала… – Она осеклась.
Ксандер покачал головой:
– Понятия не имею, о чем вы говорите.
От страха сердце у Джесс забилось так, будто вот-вот выскочит из груди.
– Вы обещали дать интервью. Вам звонила Мэгги, помните? Она сказала, что вы обещали рассказать о выставке, к которой сейчас готовитесь.
Он по-прежнему смотрел на нее в полном недоумении.
– До того, как уедете в Италию. – Джесс в отчаянии взмахнула руками. Неужели он ничего не помнит? Должно быть, ее сумбурные объяснения что-то прояснили; его глаза потеплели. Впрочем, он тут же снова нахмурился.
– А, да, я и забыл… – Он пожал плечами. – Но вы все равно упустили момент. Я сейчас очень занят.
– Но ведь в-вы… – От страха Джесс начала заикаться.
– Извини, детка, но кто не успел, тот опоздал. – Ксандер развернулся, собираясь закрыть дверь.
– Как?! И все? Вы не уделите мне даже пяти минут своего времени? – Страх придал ей сил.
Ксандер вздохнул, снова повернулся к ней, провел рукой по волосам.
– Честно говоря, я с самого начала не хотел давать это интервью. А согласился только потому, что твоя коллега – знакомая моего знакомого и поймала меня в минуту слабости. Кажется, я тогда здорово надрался. – Он прислонился к дверному косяку и состроил гримасу, означавшую: «Всякое бывает». – Ну, а сейчас у меня совсем нет времени на журналистов. Надо работать. Надеюсь, ты меня простишь… – Он подмигнул, переступил порог и захлопнул за собой дверь.
Джесс стояла на площадке и беспомощно раскрывала рот, как рыба, вытащенная из воды.
Ксандер Хитон вернулся к мольберту. На диване его ждала натурщица Серафина. Он гнал от себя чувство вины, чему мешал возникающий перед глазами образ журналисточки с выражением откровенного ужаса на лице. Его мучила совесть, хотя он и заставлял себя забыть о неожиданной гостье. Сейчас ему нельзя отвлекаться. И без того трудно сосредоточиться, когда к нему то и дело являются все кому не лень. Как сговорились – всем от него что-то нужно, а ему сейчас и на свои дела едва хватает времени. Он встал к мольберту, натурщица обольстительно ему улыбнулась. Вот уже час она старалась сохранять непростую позу, в которую он ее усадил.