– Дежурному! Алмасты на связи! Нужна помощь! Дежурному!
Через десять минут в эфире уже появился директор, поднятый по тревоге. На вопрос дежурного, случилось ли ЧП и следует ли отправлять поисково-спасательный отряд, я ответил нет. Попросил дать знать директору, чтобы срочно связался со мной.
А когда он вышел в общий эфир, я попросил его перейти на диапазон базы. Я не хотел говорить в эфире о том, что здесь происходит. С тех пор как я заперся в котельной, наступила тишина. И, честно говоря, теперь я не был до конца уверен, что вообще что-то слышал. Наверное, я просто болен. Мне нужно срочно отсюда уехать. Я просто схожу с ума. Пусть приезжает, сменяет меня кем угодно. Пусть хоть совсем увольняет. Но мне срочно нужно в город и мне нужно к врачу. Рассказывая о стуках и криках, я был готов к любой реакции директора. К подозрению, недоверию, просьбам успокоиться. Я думал, он решит, что я припрятал тут водку и допился до “белой горячки”. Плевать, лишь бы поскорее ехал сюда и забирал меня вниз. Но я совершенно не был готов, к тому, что услышу такое…
Из какого номера? – помолчав, тихо охрипшим голосом переспросил он?
Из третьего!
Ты уверен?
Да блин! Уверенней не бывает! – меня на миг вывела из себя непонятная заминка. – Я же в номер заходил несколько раз. Да какая разница, из какого именно? Что это меняет? Ты едешь??
Тишина повисла в рации. На волне доносились только треск радиопомех. Я только собрался снова нажать кнопку передачи и наорать на него еще больше, но тут раздалось короткое: – Еду. Жди.
Я досидел в котельной до конца ночи, боясь даже отодвинуть стул. Разжег уже потухший котел и, не жалея дров, грелся. Состояние было отвратительное, не хотелось ничего, только бы дождаться утра и уехать. Когда совсем рассвело, я выбрался из котельной. На базе стояла привычная тишина, но, ни за что я не прошел бы через вестибюль в тот самый коридор. Я вышел на улицу и занялся чисткой снега. Скоро затарахтел мотор и из-за елей выехал большой черный квадроцикл. Наконец, приехал директор. Один.
Он выглядел постаревшим и похудевшим, в глазах не светился обычный хитрый огонек. Смотрел он устало и безучастно. Первым делом, не слушая меня, он прошел и сел на деревянные ступени крыльца. День снова выдался ясным и солнце, только что выглянув из-за рельефа, весело светило на площадку перед корпусом. Я молча сел рядом с ним и смотрел как с крыши пищевого блока капали редкие капли. Здесь, на такой высоте, солнце греет и зимой. Там, куда попадают прямые лучи, снег за день растает весь. В тени же он не тает и копится всю зиму. Видимые отсюда солнечные склоны гор, уже растаяли. Покрытые только подсыхающей бурой травой. В складках же накопились снежники, которые будут таять до самого июня, наполняя речку талой водой и протачивая грунт еще глубже.