– Что творится! – вслух сказал Александр. – Сестра могла бы хотя бы раз в год сюда приезжать!
За песком была калитка на их участок. Когда-то была. Теперь это был свободный, необилечиваемый никем, расчищенный от любых и всяческих ограждений вход в его детство. Александр вздохнул и с сожалением вступил в чуть примятую осенними дождями и увяданием траву запущенного и заросшего куска болота, который когда-то благоухал розовыми кустами и ароматной земляникой на чисто прополотых грядках.
Копать тут было некому, следить за всем этим хозяйством – незачем. Незамысловатый, построенный дядькой домик покосился, часть стены упала, дверь скособочилась набок. Замок валялся рядом, как выразительное кинематографическое средство для обозначения запущенности и брошенности, ненужности и элиминации.
Александр сплюнул и открыл дверь, резко рванув ее на себя. Тут же, не предупреждая и не медля, на него вывалилась вторая рамочная дверь, обитая когда-то сеткой, и служащая, во времена расцвета и благоденствия этого дачного места, защитой от комаров и мух.
– Падаль, – опять громко выругался парень. – Ну что, Настюха не могла сама сюда приехать. Какого черта мне тут искать надо?
Высокий, широкий в плечах, он с трудом протиснулся в искореженный и скособоченный проем. Великан осмотрел два ржавых керогаза, все еще распространявших запах нефтепродукта по терраске. Выцветшая клеенка все так же лежала куском детства на столе, каким-то чудом стоящим на трех ножках. То, что когда-то было четвертой, валялось рядом, сгнившее и подмоченное. Колченогие стулья. Часть пола провалилась. Александр ногой пихнул дверь в комнату. Кровать, рваные и сгнившие одеяла, шкаф, каких тысячи давно лежат на городских свалках. Тряпки, рваные и грязные, потерявшие цвет и форму. Крыша текла. В нижнем углу – сквозная дыра, пропустившая травку в этот потерянный во времени дом.
Сколько можно будет получить за этот участок? Не важно, лучше живые деньги, чем счета из правления и угрозы отключить электричество. Он щелкнул выключателем. Вот хрень. Отключили-таки.
Мутное окно не пропускало уже серого цвета осени. Часть стекла была выбита. Труба от буржуйки выходила прямо в окно, теряясь обломившимся концом в парах дождя.
– Не печку же ей привезти. Что вообще она хочет? Тут нет ничего, чтобы стоило взять, или даже потрогать.