– Я не успокоюсь, пока не найду, кто это сделал!
– Ну я ее убила. Я! Дальше что? Ты что, убьешь меня теперь? Если я любила тебя до смерти, все что хочешь готова была сделать ради тебя. Только не уходи.
– Да куда он уйдет? К сумасшедшей?
– Может, хватит? Я сам решу, что мне делать.
– А мы с Игорем уже не в счет?
– Не болтай ерунды.
– А чего пришел-то тогда? Ты чего у нее не остался-то? Может, Сонька не пустила тебя, потому что ты женат на мне? Так какие проблемы! Я не уйду! И даже не мечтайте. Я была на ее месте. Пусть она теперь попробует отбить тебя у меня. Я не отдам тебя!
– Да ты совсем чокнулась.
– Кто из нас чокнулся? Если ты любил ее, почему же спишь со мной? Если ты любишь меня, то какого черта бегаешь к больной девке? Что тебе у нее медом намазали? А может, мне аренду за тебя брать?
– Я все сказал.
– Что ты сказал? Что ты что?! Я ничего не поняла. Повтори для меня.
– Твои проблемы.
– Мои, разумеется, мои. Сама выбирала, не ты, сама рожала, не ты, сама любила, не ты.
– Ну хватит уже базарить, а, Насть, слушать вас стыдно, – Александр встал. – Я у вас переночую. Ехать уже не смогу.
– Да, я тоже виноват. Но я думал, что… я поверил врачам, что безнадежно ждать.
– Не ждать безнадежно, а ты безнадежен. Мальчик. А я-то дура, думала, что раз ты мой, значит мой. И Сонька дура, думала, раз любишь, не женишься на другой.
– Не об этом сейчас речь. Я хочу узнать, кто ее сбил.
– Я! Я ее сбила. Дальше что?
– Дура, успокойся, потом поговорим.
Дмитрий развернулся, взял куртку и хлопнул дверью. Настя рванулась за ним вслед, но брат схватил ее за руку. Она метнулась к окну.
– Уехал. На машине.
– Ну раз уехал, значит не к ней.
Силы ушли. Они ушли сразу же, как за Дмитрием закрылась дверь.
– Может, поешь все же?
Отвечать я тоже не могла. Я вошла в свою комнату и легла на диван. Не хочу сказать, что все, чем я жила все это время перестало существовать. Нет. Какое время! Какая жизнь! Я же не жила три года. Меня не было. Просто не было. Кто-то жил, любил, целовался, а меня не было. И сейчас нет. Сказать – горе, – это ничего не сказать. Нет, не горе. Просто все ушло. В одну минуту. Ушло и все. Не было сил даже плакать. Горечь захлестнула мои внутренности, как будто бы трехлетняя желчь, что копилась в печени все это время, теперь выплеснулась в организм и отравила его.