Бывало, что все-таки плакала, тайком ото всех. Только от страха, когда родители ссорились. Помню, что в нашей однокомнатной квартире стояло бежевое плюшевое кресло, и, если отогнуть дощечку под сидушкой, можно было забраться внутрь. Я забиралась в кресло и думала о двух вещах. Во-первых, почему взрослые всегда разговаривают так громко? Почему они не умеют не кричать? А, во-вторых, я думала про мультик о Карлсоне, где он точно так же забирался в кресло и изображал привидение, чтобы напугать жуликов.
И снова мама. Все воспоминания о детстве воронкой вращаются вокруг нее. Мама красит губы красной помадой, выбирает яркие вещи, а на голове у нее копна темных кудрей. Мы много гуляем, ищем, где заканчивается радуга, а я собираю разноцветные пластмассовые пульки от игрушечных пистолетов, которые тогда были, по-моему, у каждого мальчишки. Она говорит, чтобы в будущем я хорошо училась и обязательно поступала в Новосибирский государственный университет (потому что он близко к дому, и не нужно будет ездить в город на автобусе, как она в медицинское училище). Я киваю. Мне около четырех, и я смеюсь, потому что думаю, что никогда не вырасту.
В нашем доме всегда были горы книг. Отец проглатывал одну за одной и приносил из библиотеки еще. Он научил меня читать примерно года в три, из-за лени. Не хотел, чтобы я доставала его и мешалась под ногами, когда мама работала, а он оставался приглядывать за мной. Проще было показать, как это делается, чем постоянно читать мне вслух. По такой же логике он научил меня завязывать шнурки и различать время по стрелкам.
Книги стояли на стеллаже до потолка, лежали на подоконниках и журнальном столике. В том числе мамины книги по акушерству. Я знала буквы, но в них не понимала ничего. Только смотрела картинки, из-за которых потом было довольно жутковато. Пороки развития. Патологии плода. Расщепление неба. Страшилки для ребенка медработника.
Но эта история не обо мне, хотя без меня ее и не рассказать. Она о маме.
Время признаний. Если честно, я всегда боялась стать похожей на своих родителей. Отец запил еще до моего рождения. Он прошел войну в Афганистане. Ликвидацию аварии в Чернобыле. Военные группировки в 90-ые. Он пропивал деньги, приводил домой своих однополчан, которые точно так же пропивали свои семейный деньги. Главное было спрятать в доме все колюще-режущее и не попадаться под горячую руку. Я зареклась когда-нибудь стать похожей на него. А потом еще страшнее мне стало стать похожей на маму.